– Азбуку глухонемых еще не выучила?
– Вот трепло, – глухо раздалось из-под шлема. Она все же открыла лицо. – Между прочим, это не смешно! Представь, что ты ничего не слышишь и никто тебя не понимает.
– У тебя для непонимающих оружие есть. – Он не успел увернуться, сталкерша дернула его за незащищенное ухо. – Все понял! А это кто у тебя тут? Нам сын полка не нужен.
– Да он такого папашу знаешь где видал! – Она оглянулась на Ершика. – Шеф на месте?
– Шеф? Слышал бы он тебя сейчас, сказал бы, что субординацию не соблюдаешь. – Ершик понял, что при нем чего-то недоговаривают, у них свои секреты. – Где ж ему быть? Шеф… Ну ты даешь!
И они разошлись в разные стороны, ни «здрасьте», ни «до свидания». Сорок Восьмого чем-то эта встреча не обрадовала.
– Сочувствие не поощряется. Вот одного не могу понять до сих пор: как можно защищать всех, пренебрегая каждым в отдельности? То есть головой-то понимаю… Услышал бы Шеф, убил бы на месте. Ерофей, значит, так: глаза прикрой, там свет яркий на станции, часы в конце платформы. Через час-полтора жди меня на Библиотеке. А мне надо сдать рапорт, комбинезон и батарейки. Не заблудись, смотри, Полис большой!
Глава 13
К дому
Глаза разбегались – на что смотреть? На Боровицкой Ершик вдоволь нагляделся на браминов за столами: они сидели, обложившись со всех сторон стопками книг, в точности как в библиотеке на картинке. Потом, разглядывая на ходу высокого человека в военной форме с татуировкой в виде двуглавой птицы на виске, Ершик дошел до пропускного пункта на Арбатскую, где пришлось полюбоваться только на внушительный шиш в нос от дежурного… У военных с пропускным режимом было строго, на Александровский Сад он не добрался, заплутав в лабиринтах переходов, да и времени уже не было. Оставалась станция Библиотека имени Ленина. И там тоже сидел брамин в серых одеждах, который держал в руках книгу, но смотрел поверх нее, о чем-то задумавшись. Этот выглядел помоложе и не таким серьезным, поэтому Ершик решился обратиться к нему с вопросом, который с некоторых пор интересовал его:
– Скажите, а Бог есть?
– Ты думаешь, его можно найти в книгах? – удивился брамин. – Можно найти истину, да и то еще никому не удавалось…
Философские вопросы пришлось оставить для отца Александра, здесь их отчего-то обсуждать не хотели. Маловато времени дала ему Сорок Восьмой на осмотр Полиса, но, может быть, чужим здесь и нельзя долго находиться? Для глаз это уж точно большая нагрузка, а она даже на поверхность днем выходит. Такие яркие лампы в Полисе – должна бы быстро привыкать, но Ершик слышал что-то о разном спектре света, не в этом ли дело? Как все сложно… После простых правил Рижской здесь все казалось странным и непривычным: очень много военных, сталкеры экипированы так, что свои, рижские, казались оборванцами. Ершик, подсчитав, сколько он должен вернуть сталкерам за книги, решил купить маме подарок и себя не забыл: увидев на одном книжном развале надпись «продажа-обмен», протянул продавцу сказки Андерсена. Выбирать было трудно, хотелось приобрести что-то взрослое, интересное, познавательное, но потом он нашел то, что искал: «Винни-Пух и все-все-все». Слишком удивленный взгляд был у Сорок Восьмого, когда она обнаружила этот существенный пробел в его багаже знаний. А как прочитает такую нужную книжку, подарит Старому для сына, ведь новый друг обещал зайти в гости на Рижскую.
– Что, патронов не хватает? Одолжить?
– Еще чего! – Сорок Восьмой опять была в шлеме, но лица не скрывала, Полис – не враждебная территория. Разведчик… Ершик попытался представить других сталкеров, которые превосходят ее во всем и выполняют настоящие боевые задачи. Вроде того, что встретился им в туннеле перед Боровицкой. Никакого сравнения с теми солдатами, к которым он привык на Проспекте Мира, и красноармейцами. Дисциплины – ноль, только загадочный Шеф, наверное, мог бы призвать их к порядку.
Сорок Восьмой увела его от книжного лотка к краю платформы.
– Где ты живешь-то?
– На Рижской.
– И в Рейх добрался! Какой черт тебя туда занес? Домой хочешь?
Ершик кивнул, сейчас он по-настоящему почувствовал: посмотрел все, что хотел. И, кроме дома, больше видеть ничего не хочет!
– Быстро доберешься. На Красносельской уже отменено чрезвычайное положение.
– А откуда вы знаете? – удивился осведомленности Ершик, а сталкер хитро подмигнула.
– Я много чего знаю… Нужного и ненужного. – Щиток щелкнул по шлему. – Сейчас отправим тебя домой.
Мимо проезжали пассажирские и грузовые дрезины, почти все моторизованные – вот что значит центр.
– Чего мы ждем? – мальчик устал скучать на краю платформы, лучше бы побольше времени провел с брамином-философом…
– А вот это! – Она подняла руку, и дрезина остановилась так резко, что ее груз протащило по инерции вперед. Водитель пытался одновременно выпрямиться по стойке смирно и освободить ногу из-под навалившейся на нее свиной туши; на документ, вдруг появившийся в руке сталкера, он только мельком взглянул.
Сорок Восьмой помогла Ершику забраться на дрезину и махнула рукой водителю: продолжай движение. Оглянувшись, подросток увидел, как рука в черной перчатке сжалась в кулак с поднятым кверху большим пальцем.
– Тебе куда надо-то, пацан? У меня конечная станция – Сокольники. Сталинская, то есть… – Водитель беспокоился, как будто в туннеле на полном ходу дрезины его мог подслушивать кто-то чужой.
– На Комсомольскую. И домой. Вы не думайте, что я тут незаконно, у меня пропуск есть для Красной Линии!
– Покажи.
Стараясь держаться подальше от вонючих и пачкающих свиных туш, Ершик добрался до водителя и протянул ему серый бланк с гербом Интерстанционала. Ездить по туннелям ему так понравилось! Казалось, что никогда не надоест смотреть вперед на то, как яркий луч заставляет отступать темноту, прогоняет ее с пути, и она все равно смыкается за спиной, непобедимая, но свет сильнее.
– А ты, парень, не так прост… И пропуск у тебя самим Абрамовым подписан, и знакомства полезные в Ордене уже завел. Я в твои годы таким прохиндеем не был, – завистливо произнес водитель, изучив бумагу.
– В Ордене?! – с опозданием догадался Ершик.
– А ты думал, я на каждую поднятую руку буду тормозами скрипеть? Тут, знаешь, полный Полис всякого
