Впрочем, для Виктора не составляло труда проникнуть в чужие тайны. Маг терял людей, но не ощущал особого беспокойства. Ярослав задавался вопросом, что же скрывают эти земли настолько ценного (золото оставляло руководителя экспедиции равнодушным), но не находил ответа.
По крепостной стене мы вышли к Портовому двору. Шли легко, как по мостовой, хоть камень встречался неровный, а до земли было не меньше четырех метров. Впереди, в метрах двадцати, из воды выступала вершина стены. По ней вальяжно, неторопливо расхаживали птицы. А по другую сторону паслись наши олени, протаптывая во дворе дорожки. Эта панорама напоминала мне границу двух миров. Они стремились друг к другу, но встреча несла лишь разрушения.
За день камень нагрелся и стал теплым, как печка. Я присела недалеко от колдуна, ловя лучи уходящего солнца.
Ярослав закрыл глаза, протянул ладони к воде. Лицо застыло, превращаясь в маску. Мужчина хотел увидеть то же, что и человек до него. Глава экспедиции долго кружил с аквалангом, тревожа искусственным светом темные водяные толщи. Он заплывал в затопленные башенки, расчищал входы в подземелья, простукивал стены. Однако не подбирал монеты и драгоценности, словно не желая привлекать к себе внимания. Виктор явно что-то искал, но что? Камень не знал ответа, он спал и сон был для него спасением. Лишь сейчас по нему стали медленно пробегать живые искорки, словно по венам.
Я минуту понаблюдала, а потом решила попробовать сама. Опустила кончики пальцев в воду, прикрыла веки. Сознание заполнила темнота. Прошлое осталось закрытым, настоящему не было до меня дела. Пробовала мысленно скользить под водой, но мрак не спешил проясняться, раздражали птичьи крики.
Часть людей упрямство относят к недостаткам, я же считала его одним из своих достоинств. Со временем я перестала ощущать тело, пространство погрузилось в тишину. Темнота медленно рассеялась до полумрака. В глубине росли водоросли, лежали каменные обломки, мраморные статуи. Ил покрыл мечи и кинжалы, словно хотел спрятать их навсегда от людских глаз. Деловито сновали рыбки да иные речные обитатели. В углу догнивал расколотый пополам сундук, а рядом что-то валялось, погребенное под слоем грязи. Присмотревшись, я поняла — это диадема…
Я резко распахнула глаза, выходя из транса. Я висела над самой водой, игнорируя законы физики, а в метре от меня плыла гадюка, царственно приподняв голову. А может и уж, от неожиданности толком не рассмотрела. Отчаянно трепыхнулась, хоть следовало замереть и не двигаться, зажмурилась, но сильные руки подхватили, вернули на стену.
— Что это было? — спросила сипло.
Сердце бешено колотилось, перед мысленным взором насмешливо скалилась голова гадюки, хоть ее обладательница уже давно скрылась.
— Водяной уж, — просветил Ярослав. Удостоверившись, что я больше не собираюсь падать, он разжал руки и присел рядом.
— Что я над водой делала?
— Тебе виднее, — отозвался мужчина мрачно. — Я надеюсь, мы договоримся, и без меня ты подобного делать не будешь.
— Хорошо, здесь не буду.
— Хуже дракона, честное слово!
— Неправда, со мной можно договориться, — ответила с достоинством и неспешно направилась вперед.
— Что ты видела? — поинтересовался колдун спокойно, словно ничего и не случилось.
Такое положение дел меня вполне устраивало, и я честно сказала:
— Всего понемногу, но ничего ценного. Дно, водоросли, остатки утвари. А ты?
— Примерно тоже. Экспедиция задержалась здесь, пока маг не обследовал ключевые строения. Не знаю, по какому принципу выбранные. В цитадели Виктор пробыл дольше всего. Идем, пока солнце не село.
Диск подобрался к самому краю небосвода и готовился вовсе скрыться, однако сумерки не спешили сгущаться. Лето — темнеет поздно, ночи светлые. Вскоре на пути попался отрезок с поврежденной стеной. Узенькие камешки наклонились, щели между ними служили слишком зыбкой опорой для рук. Главное не смотреть вниз, участок маленький — не больше трех метров. Прижавшись к стене, я заскользила вперед, передвигаясь очень медленно и осторожно. Возле самого лица пролетела птица: наглая, непуганая. Когда переход закончился, мой трудовой энтузиазм по обследованию крепости заметно охладел.
Цитадель встретила темнотой и тишиной. Дорожку к входу расчистили грубо и небрежно, экспедиция не отличалась бережливостью или церемонностью. Дальше ожидал пустой предбанник, коридор и, наконец, сама башня. Крутые, неровные каменные ступеньки вели ввысь. Сквозь редкие щели в досках просачивался скудный свет. На самой верхушке замер единственный уцелевший колокол. Внезапно почудился звон, обдало холодом.
Я резко обернулась и увидела открывшийся в стене проход.
— Идешь за мной, ничего не трогаешь, никуда не сворачиваешь, — распорядился Ярослав, намечая путь. Каменная лестница спиралью ныряла в неизвестность.
— А ход не закроется?
— Сам по себе — нет.
Воображение рисовало тайные подземные лабиринты, а возможно, дорогу, выводящую за десятки километров от крепости. На деле все оказалось гораздо проще. Когда уже казалось, что спуску не будет конца, а все внизу попросту затоплено, лестница вывела в небольшую квадратную комнату. Догадаться о ее назначении я не смогла. Из утвари остался только большой, отполированный до блеска и совершенно неподъемный стол. Он стоял в центре, равнодушный и холодный.
Ярослав прогулялся вдоль стола, протер крышку, но ничего нового не обнаружил. Обычная каменная плита без надписей или иных отличий. Тогда мужчина направил луч фонарика вдоль стен, подолгу рассматривая каждый фрагмент кладки.
Я решила заняться тем же. Некоторые рисунки проявляются только под определенным углом падения света. Прошло не меньше четверти часа, прежде чем мне повезло. Камень осветился сверху, под углом в сорок пять градусов. На изображении по кругу разместились десять неизвестных символов и фигурки животных: медведь, тур, рысь, олень, волк, белка. От рисунка исходила сила. Миг — и начертанные звери, словно живые. Веет неудержимостью от тура, два начала слились в медведе, исходят от дикой кошки волны терпения и преданности… Я подалась вперед и коснулась камня…
Замок предстал во всей своей красе с высоты птичьего полета. Гордо возвышались башни, развивались знамена. Плыли к Портовым воротам корабли. Мне показали, как закладывались стены. Я видела свитки с начерченными планами, и самый первый, нарисованный прутиком на земле. Видела мастеров, их имена сохранились на мраморной таблице, лежащей на полу затопленного дворика. Проносились перед глазами сложные, непонятные расчеты.
О чем-то спорили архитекторы, я начинала понимать обрывки фраз. Вот совершенно обычная стена, минуешь, не обратив внимания, а ее плоскость сориентирована на точку восхода солнца в первый день весны. Первого марта солнце впервые за год восходит на
