Гоблины подхватили тело Корра и со скрежетом, за ноги, поволокли его из галереи прочь, оставляя за собою кровавый след. Оторвав взгляд от алой дорожки, Луна увидела, что дивные, оставшиеся неподалеку, во все глаза таращатся на нее и шепчутся меж собой.
Инвидиана позволила ей отлучиться, чтоб вымыться и исцелить раны. Ничтожный, но все же – знак. Знак благосклонности. Охоте на нее конец.
Высоко вскинув голову, Луна покинула галерею со всем достоинством и хладнокровием леди из круга избранных, на принадлежность к коему более не посягала.
Лондон, затем Ислингтон,
26 апреля 1590 г.
Наутро ночные приключения казалось убийственно, до жути неправдоподобными.
Колси молчал, но то и дело бросал на Девена осуждающие взгляды, коря хозяина за позднее возвращение. Когда господин вернулся к себе, слуга старательно сделал вид, будто спал, но Девен в сем усомнился. Сам он отправился прямиком в постель и до утра страдал от кошмарных снов, в которых все, кого он только знал, сбрасывали маски и оказывались дивными, однако теперь, наяву, при ярком солнечном свете, о странностях минувшей ночи не напоминало ничто, кроме стойкого ощущения недосыпа.
Да вправду ли все это было?
Поднявшись, Девен оделся и претерпел процедуру бритья в исполнении Колси, соскребшего с его подбородка оставленную Рэнвеллом щетину. Оставшись с оголенным, заметно саднящим (Колси, словно затем, чтоб вывести на чистую воду молодого выскочку, подошел к делу чересчур старательно) лицом, Девен призадумался: чем бы себя занять?
И тут увидел на подоконнике письмо.
Долго взирал он на сложенную бумагу, будто на ядовитую змею, не решаясь приблизиться. Но письмо лежало да полеживало себе на месте и, более того, по-прежнему оставалось обычным письмом. Наконец Девен подошел к подоконнику и не без опаски взял послание в руки.
«Мастеру Майклу Девену», – гласила надпись, выведенная на наружной стороне письма округлым, простодушным почерком секретаря-самоучки. В восковую печать был вдавлен обрывок засохшего розового лепестка.
Затаив дух, Девен сковырнул воск с бумаги.
«Мастеру Майклу Девену, в округ Касл-Байнард, Лондон, сестры Гертруда и Розамунда Медовар с постоялого двора “У ангела”, что в Ислингтоне, sub rosa шлют свой привет».
Листок в руке задрожал. Значит, все это не сон…
«Надеемся, письмо наше застанет вас отдохнувшим и в добром здравии, и покорнейше просим навестить нас на постоялом дворе “У ангела” при первой же подходящей оказии, ибо в последней беседе мы пренебрегли кое-какими обстоятельствами, а некоторые из оных чрезвычайно важны. По прибытии назовите розовому кусту свое имя».
Девен медленно перевел дух и свернул послание. Брауни… Теперь он состоит в переписке с брауни!
Услышав на лестнице грохот хозяйских шагов, Колси вскочил на ноги.
– Шпагу и плащ, – велел Девен.
Слуга расторопно подал требуемое, но, стоило ему тоже потянуться к плащу, Девен остановил его, вскинув ладонь.
– Нет, Колси. Можешь отдохнуть еще денек. Наверняка после стольких дней в седле отдохнуть от езды тебе не помешает, а?
Слуга сощурился.
– Вы очень добры, хозяин… но нет, спасибо. Сил у меня еще хватает.
– Ладно, – с раздражением вздохнул Девен, – выражусь прямолинейнее. Ты остаешься здесь.
Колси решительно стиснул зубы.
– Но почему, сэр? Вы же знаете: я не из болтливых, мне верить можно.
– Безусловно. Но дело не в тайнах. Просто я должен ехать один.
– Небось, опять к этому некроманту?
– Доказательств тому, что Ди занимается некромантией, нет. И еду я не в Мортлейк. И ты… – Девен смерил слугу грозным взглядом. – И ты даже не думай отправиться следом.
Разочарование на лице Колси ясно давало понять, что предупреждение оказалось не напрасным, и Девену пришла в голову еще одна мысль.
– Колси, я еду по делам Уолсингема, – сказал он, надеясь хоть этим остановить слугу. – Да, я-то тебя знаю, но вот другие – нет. Потому оставайся дома, иначе испортишь мне все предприятие.
Все прочие возражения Колси оставил при себе, но, выехав в путь, Девен никак не мог отделаться от ощущения, будто ворчание слуги преследует его по пятам. Следуя той же дорогой, что указали ему накануне черные перья, он миновал Олдерсгейтские ворота и двинулся к Ислингтону. На сей раз, зная, куда ведет путь, он ехал быстрее и вскоре достиг прочной ограды постоялого двора.
Проехав мимо, он стреножил коня и обошел дом сзади.
Розовый куст оказался на прежнем месте и выглядел при свете дня совершенно безобидно. Чувствуя себя круглым дураком (впрочем, кто его может услышать, если он ошибается?), он подошел поближе, склонился к одной из роз и пробормотал:
– Майкл Девен.
Поначалу ничего примечательного не произошло, и Девен почувствовал себя глупее прежнего. Однако едва он собрался уйти, розовый куст задрожал и раскрылся, выпуская наружу знакомое создание в платье с передником.
Знакомое… но куда выше ростом, чем накануне!
Оправив юбки, Гертруда Медовар улыбнулась гостю. На этот раз улыбка ее сияла куда ближе к Девеновым ключицам, чем к пупку.
– Прошу прощения, что заставила ждать, но мы не ожидали вас так скоро, а чары требуют времени.
Выглядела она точно так же, как и вчера, только прибавила в росте. Действительно, при свете дня женщина ростом меньше четырех футов вполне могла привлечь к себе ненужное внимание.
– А не боитесь ли вы, что нас увидят здесь, на пороге… дверей, ведущих в розовый куст?
– Нет. Нас не так-то легко отыскать, мастер Девен, – ободряюще улыбнулась Гертруда, без церемоний подхватив его под руку. – Не прогуляться ли нам?
Розовый куст затворился, а брауни повлекла Девена вперед. Поначалу Девен решил, что они направятся в лес позади постоялого двора, однако Гертруда вела его прямо в противоположную сторону, к парадному входу.
– Что там? – приостановившись, спросил Девен.
– Еда и питье, – пояснила Гертруда. – Раз уж нашему угощению вы не доверяете.
Проснулся Девен куда позже обычного часа: время подходило к обеду. Гертруда заняла обоим места в конце длинного стола и, видимо, при помощи неких эльфийских чар, обеспечила уединение, так что посторонние к ним не подсаживались.
– Можете выпить меду здесь, – сказала брауни в человеческом облике. – Да, этот мед тоже наш, тот самый, которым я угощала вас прошлой ночью, но, может, увидев, как его пьют другие, и вы перестанете опасаться.
Урчание в желудке уведомляло, что Девен здорово проголодался. Поразмыслив, он заказал колбасы, свежего хлеба и кружку эля. При виде этого Гертруда слегка обиделась.
– Мы всей душой на вашей стороне, мастер Девен, – негромко сказала она.
Девен взглянул на нее с изрядной долей цинизма, взлелеянного размышлениями по пути в Ислингтон.
– Безусловно – в разумных границах. Ведь вы также желаете извлечь из меня некую пользу.
– Да, на благо той, кому вы служите. Но, кроме этого, мы с сестрой не желаем, чтоб вы пострадали, иначе вчера не впустили бы вас в дом, а оставили на глазах у кавалерственной дамы
