Он заново собрал мою душу, но разбил мне сердце.
С этими демонами вечно приходится чем-то жертвовать…
Не могу даже представить, что он пережил, глядя в мои пустые глаза, сознательно разбив мои надежды для того, чтобы потом вытащить меня из Шестого мира. Зато очень хорошо представляю, чего ему стоило меня отпустить.
И ладно отпустить… уговаривать! Убеждать! Фактически тащить силой, зная, что в конце его ждет мое недоверие и боль… принять его и уйти вот так… Он… Он…
Я с ним даже не попрощалась… не поблагодарила… не поцеловала… не попросила прощения…
Мы оба виноваты. Чего стоило хоть раз нормально поговорить? Если бы он хоть раз отбросил свои демонические выверты, а я — свои подозрения…
Слезы текли не переставая.
Мое состояние списали на тяготы, лишения и ужасы, которых я натерпелась у демонов.
Украв меня, владыка действительно отправил сюда подчиненного с письмом, которое тот бросил в пустой кувшин, специально для этой цели подвешенный у веревочной ограды, и все это время мама не находила себе места от беспокойства. Да и сейчас не выпускала меня из объятий, словно боясь, что я вновь исчезну.
Едва я немного пришла в себя, сидя в нашей палатке, как подозвала к себе Лиру, достала выданный Аркаиром амулет и трясущимися руками надела его на сестру, наказав не снимать ни за что и ни при каких обстоятельствах, если она не хочет отправиться к демонам сама… и снова разрыдалась, напугав и мать, и сестру.
Вокруг царила суета, но мне ни до чего не было дела. Я просто плакала, уже не пытаясь дозваться его.
На следующий день наш поселок снялся с места — оставаться там же посчитали опасным. Нормальная бы на моем месте радовалась — теперь демонам будет куда сложнее меня найти. А я, едва услышав об этом, опять разревелась — уже потому, что теперь Аркаир, даже если вернется за мной, не сможет меня отыскать.
Оставался, правда, еще Дэмиан… и вот от него действительно следовало убраться подальше. Хотя Аркаир и обещал все уладить… лучше не рисковать.
Этот двухдневный переход я проделала как в тумане, то и дело срываясь в слезы, стоило какой-нибудь мелочи вроде уколовшего шею амулета напомнить мне о дворецком.
Я начала приходить в себя только через несколько дней. У меня был сильнейший шок, вызванный его мнимым предательством. Потрясение, испытанное при возвращении домой, в которое я действительно не верила до последнего, тоже не прошло бесследно. Мама и сестра были рады уже тому, что я вернулась, и заботились обо мне, не задавая никаких вопросов. Картен, тот самый законник, который когда-то ухаживал за мной, ненавязчиво опекал в дороге и, едва поставив собственный шатер, пришел помочь с нашим. Каждый день кто-то да приходил с каким-нибудь гостинцем или добрым словом. Все это не могло не оказать должного воздействия. Да и дел во временном лагере было много, пришлось волей-неволей отвлечься от размышлений и слез. Наконец, увидев, что я уже нормально улыбаюсь и веду себя адекватно, Лира неуверенно спросила:
— Рэль, а можно спросить про прошлое или ты опять плакать начнешь?
— Может, и начну, но ты спрашивай.
— Рэлли… ты точно рада, что к нам вернулась?
Я окаменела. На глаза, разумеется, тут же навернулись слезы.
— Конечно, рада! Как иначе! — я сгребла сестру в охапку, крепко поцеловала в макушку. — Я люблю вас с мамой, вы моя семья! Откуда такие вопросы?
— По ночам ты постоянно плачешь и зовешь какого-то Аркаира, — несчастным голосом произнесла сестра, уткнувшись лицом мне в плечо. — И мама говорила, когда она тебя нашла, ты плакала, сидя на коленях в песке, и повторяла его имя… кто он, Рэлли? Это он тебя украл?
Я прерывисто вздохнула.
— Нет. Он меня спас.
И я решила все им рассказать. Сколько можно мучить родных?
Сходила, позвала маму от очага, усадила ее на подушки и рассказала, кое-что сглаживая, чтобы лишний раз их не тревожить, кое-что пропуская, чтобы и вовсе не перепугать до икоты. Я рассказывала о том, насколько это чуждый мир, насколько их традиции отличаются от наших, рассказала, как Аркаир ненавязчиво заботился обо мне, удивляя своей редкой добротой, как бывал жесток, как наказывал меня за проступки, как объяснял, каким образом их избежать, как предупреждал меня, чтобы я не заигрывалась и не попадала в переплет… поймала себя на том, что имя Аркаира в моем рассказе появляется куда чаще, чем повелителя, который вроде как был моим хозяином.
Но когда я дошла до побега…
Горло перемкнуло, и по щекам побежали безмолвные слезы.
— Рэлли… доченька… — мамочка подошла, обняла крепко-крепко. — Уж не полюбила ли ты этого демона?
— Ма… — всхлипнула я, — да разве ж любовь такая?
Мама погладила меня по голове, с доброй улыбкой произнесла:
— Любовь бывает разная, дочка… Он тоже любил тебя, видно, раз отпустил.
«У меня нет другого названия для этой боли».
А у меня?
— Ма… — я уткнулась ей в грудь, зажмурившись, и простонала: — Ма, я люблю его! Я не думала, что так бывает… Я ненормальная, раз смогла полюбить такого, как он, но я так его люблю, мама… — и снова разрыдалась.
Мама больше ничего не говорила, только гладила меня по голове, давая выплакаться. Лира тоже подсела к нам, обняла со спины, шмыгая носом.
После этого разговора мне наконец стало легче, и когда зашла Энеки, чтобы сказать, что мы послезавтра переходим на новую стоянку еще в трех днях пути, я даже обрадовалась. Чем дальше от границы, тем безопаснее. Аркаира я больше ни в чем не подозревала — не могла подозревать, но Дэмиан… Даже если от магии дворецкий меня укрыл, ничто не мешало владыке втихую выпустить пару патрулей — прочесать прилегающие к их демоновым порталам пески. Подвергать весь поселок опасности, оставаясь в опасной близости от них, не хотелось совершенно.
И там, в новом лагере, я окончательно пришла в себя. Начала выходить из дома, участвовать в жизни поселка, потом, осмелев, и ходить на охоту, как раньше.
Но ничто не могло изгнать образ Аркаира из моих снов.
И меня чем дальше, тем больше душила тревога.
Что Дэмиан сделал с ним за это?
* * *В замке происходило невесть что, а у него не хватало никаких сил на то, чтобы должным образом разобраться с ситуацией.
Сначала хаос воцарился из-за Аркаира. Когда его под конвоем сопроводили среди ночи
