Невозможность исправить собственные ошибки сводила с ума.
Шелест шелка заставлил его приоткрыть глаза.
В следующий миг Дэмиан удивленно выпрямился в кресле.
Наэлели стояла перед ним на коленях, с мольбой глядя на него.
— Дэмиан… прости меня…
— Тебя-то за что? — холодно поинтересовался он.
— Дэмиан… — красивое лицо искажается страданием. — Это я во всем виновата…
— Что?
Бирюзовые глаза вновь виновато, с мольбой заглядывают в его собственные… впервые он совершенно точно уверен, что сирена не пытается читать в его душе. Осталось понять, почему она так расстроена, почему считает себя виноватой и какого демона говорит ему об этом.
…Я не поняла, когда Аркаир установил срок молчания на две недели. Когда сказал, что это поможет мне дозреть. Но после того, как Аркаир покинул дворец… Дэмиан сначала держался на злости, и я думала, что он быстро придет в себя… Но затем в его глазах поселилась тоска. И чтобы я ни делала, чтобы ни происходило, ему не становится лучше. Он старается вести себя днем как обычно — и при этом не спит по ночам. Я молчала, наблюдая за ним… я так долго молчала, но я больше не могу больше смотреть, как он терзается…Из-за меня. Да лучше бы эта рыжая осталась здесь… Да лучше бы я ее сама к нему подтолкнула, чем теперь видеть его таким… Мне не привыкать, а он был бы счастлив… Мне не удалось тогда прочесть его чувства, я не знала, насколько глубокую привязанность он испытывает…Аркаир прав: чувство вины — мучительная вещь… настолько, что я уже готова пойти на что угодно, лишь бы хоть как-то смягчить его боль…Я думала, что, избавившись от человечки, смогу, действуя привычными методами, заставить его обратить внимание на меня. Я думала, что буду довольна. Но глядя на него, понимаю, как была глупа…..Нам всем досталось. Всем — из-за притворства и лжи. А потому я больше не хочу притворяться перед ним. Не хочу ему лгать…Может, если расскажу, он разозлится, накажет меня, и ему станет хоть немного легче? И он сможет наконец уснуть, хоть так выплеснув свои чувства?..
— Это я во всем виновата, — голос плохо ее слушается, звучит глухо, словно она вот-вот сорвется на рыдания.
— Если ты про то, что подсказала мне, как ее сломать…
— Нет. Не про то… Я… можешь сделать со мной потом что хочешь… Но я виновата, что этим все закончилось. Я… — Пауза, нервный вдох, в бирюзовых глазах страха нет, но есть неподдельная боль. — Я все это время подталкивала Дайри к Аркаиру. Я постоянно говорила с ней о нем. Вызвала его, когда она прибежала ко мне в слезах, расстроенная. Я изо всех сил старалась свести их… Я думала… что так будет лучше, ты начал слишком странно вести себя из-за нее… Но теперь я вижу, какой была дурой!
Тишина. Дэмиан молча слушал ее, и выражение его лица не менялось совершенно.
— Я зря так поступила… Не могу смотреть, как ты мучаешься, Дэмиан. Я такого не ожидала, не задумывалась о том, что исход может быть не таким, как мне бы хотелось; думала только о себе и не учитывала твоих чувств… уж лучше бы она осталась! — В голосе неподдельное страдание. Сирена склонилась ниже, к самому полу и сдавленно произнесла: — Я готова принять твой гнев.
Сцепила зубы, ожидая мгновения, когда элтар со свистом вспорет воздух. Было страшно ждать первого удара. Наэлели слышала о боли, которую причиняет эта штука, но сама ни разу не испытывала ее.
Но она была совершенно не готова услышать еще более тихое, чем прежде:
— Уходи, Наэлели.
— Что? — она подняла голову, решив, что ослышалась.
— Уходи. На кой Дьявол мне тебя наказывать?
В черных, абсолютно пустых глазах не было пламени, и это перепугало сирену окончательно. Чтобы Дэмиан — и не разозлился на такое заявление?!
— Во-первых, Аркаиру невозможно что-то навязать, ни мысли, ни тем более чувства, — холодно сообщил демон. — Он сам влюбился в эту девчонку, и ты тут ни при чем, не льсти себе. Дайри… — стиснул зубы, чувствуя, как при одном упоминании этого имени рушится самоконтроль — как старая стена, осыпается по кирпичику, которые тут же истаивают прахом. — На эту еще можно было повлиять, но… вряд ли так вышло из-за тебя. Она просто ответила на его чувства. На его отношение к ней. Аркаир много чего рассказал перед уходом. Так что твои дурацкие терзания неуместны.
По-прежнему совершенно безэмоциональный тон.
Опять запирает чувства в себе?..
У Наэлели на глазах выступили слезы. До какой степени же он привязался к Дайри? Прошел месяц, а он никак не может оправиться от ее побега! Больше того, ему становится все хуже!
Как она теперь жалела, что помогла Аркаиру!
Интересно, бывший дворецкий, глядя в пустые глаза Дайри, так же жалел о том, что помогал Дэмиану?
А она-то мнила себя великой мастерицей интриг! Ну и как, пригодилось ей умение читать в чужих сердцах?! Помогло добиться своего?
— Это еще не все, Дэмиан, — прошептала Наэлели, прикрыв глаза. — Я помогла ему выкрасть тот договор, чтобы он мог выписать ей вольную. Я… предала твое доверие. Я… — С каким же трудом давались слова! — Я знала, где он лежит, знала, что меня легко пропустят в твои покои, и выкрала ключ от твоего кабинета. Только благодаря мне он смог осуществить задуманное. Вот в чем я виновата, Дэмиан…
В бирюзовых глазах собираются первые слезы, сбегают по щекам.
Дэмиан, застыв, не веря своим ушам, смотрел на одну из немногих, кому он доверял в этом дворце. Она… помогла Аркаиру? Зачем? Какая для нее в этом выгода? Он смотрел на сирену… и не понимал. Дайри не угрожала ее положению. Не пыталась интриговать против нее. Не строила каверз. Почему Наэлели пошла так далеко, чтобы убрать ее из дворца?
Или это из симпатии к Дайри? Она же сказала, что думала только о себе, не учитывая его чувств…
Впервые Дэмиан понял, что почувствовала Дайри, когда они с Аркаиром на пару исполосовали ей душу словами, притворяясь жестокими и бесчувственными друг перед другом. Поэтому Аркаир до такой степени не любил ввязываться в эти игры? Потому что знал, каково приходится пострадавшей стороне?
Она — последняя, от кого он ожидал такого.
— Что ж, я понял, — хрипло проронил он. Кашлянул, но в горле по-прежнему словно ком стоял. — Неплохая у вас коалиция получилась. Аркаир, ты, Таши… Похоже, доверять здесь можно только Рукху — потому что у него нет мозгов и он даже теоретически не способен что-то подобное замыслить… — осекся. Горло сжалось, дыхание как-то странно прервалось на миг.
