– Нет.
– А почему я должен тебе верить?
– Подозревала бы, – постаралась бы убить.
– Однако ты готова была пришить меня сегодня. Да и какая разница? – Он принялся расхаживать по комнате: похоже, стоять столбом было выше его сил. – Я видел твои глаза. Если бы результат сканирования оказался иным, зарубила бы меня клинком и не поморщилась!
– Еще как бы поморщилась.
Он резко повернулся ко мне.
– А я и вправду думал, между нами что-то есть. Что-то хорошее. Ошибся, бывает.
Отвечать было нечего, и я держала рот на замке. На посеревшем лице Креста появилась горькая гримаса, губы сжались в нитку.
– Если бы я являлся искомой тварью, ты бы только обрадовалась. Вот что хуже всего.
Я отрицательно замотала головой.
– Обрадовалась бы… да еще как! Как прикажешь это понимать, Кейт? Тебе хочется всегда быть правой – или я настолько чужд твоему миру? Вероятно, чтобы ты согласилась трахаться со мной, мне следовало быть чудовищем, да?
Его слова ранили, как острый нож.
– Прости.
– Извинениями теперь не поможешь, – он шумно вздохнул и взмахнул руками, будто пытался схватиться за воздух. – Хватит с меня. А сейчас – уходи, Кейт. Прощай.
Я послушалась. Дверь за мною закрылась. Лучше бы с грохотом захлопнулась, но Крест тихо аккуратно прикрыл створку.
На лестнице меня никто не ждал. Я спустилась в вестибюль, обратилась к консьержу:
– У вас есть черный ход?
– Да, мэм.
Я туда и направилась.
Покинула здание и зашагала по улице. Оборотни найдут меня по запаху, если захотят выследить, и тут я ничего поделать не могла. Однако возникло ощущение, что Кэррану на меня начхать. Остановила повозку, запряженную лошадьми. Я заплатила кучеру пятьдесят долларов, попросив отвезти меня к ближайшему лей-пункту: точке магической транспортировки.
9
Я сидела на крыльце, поочередно отхлебывая то «Забористый лимонад», то «Сангрию» от «Бунз фарм». Пьянела и наблюдала за дыханием ночи. Мир погружался в безмолвие.
Вечерний бриз стих, перестав шуршать темной тополиной листвой и перебирать траву на газоне.
Глоток сангрии, а затем лимонада. Цель – не упиться вдрызг, но захмелеть. Чтобы физически стало столь же мерзко, как и морально. Надо еще и пива к вину прибавить. Быстрей бы проняло.
Успехи мои потрясали воображение. Как тут не возгордиться собой? Убийцу Грега я до сих пор не обнаружила. Подонок продолжит учинять расправу над молодыми женщинами и оборотнями, а я ума не приложу, где его искать. Профукала даже те крохи доверия, которые снискала у Стаи. Да и с орденом, прямо скажем, ситуация паршивая. Случайно познакомилась с симпатичным парнем. Не воплощение мечты, но я хотя бы ему нравилась. Он, как умел, пытался наладить со мной отношения. Нормальный, порядочный человек. Но я безвозвратно изгадила нашу хрупкую связь. Попыталась втянуть его в свой мир на собственных условиях.
Не чувствуя вкуса, принялась хлебать алкоголь прямо из горлышка. Едва не поперхнулась, оторвалась от бутылки, отсалютовала дальним деревьям.
– Эх, хорошо пошло!
Деревья промолчали. Печально покачав головой, потянулась за второй бутылкой.
И увидела во дворе монстра.
Он сидел на карачках и принюхивался. Здоровенная жилистая тварь, весом фунтов в сто шестьдесят. Туловище покрыто клочковатым серым мехом, который перемежался проплешинами. Кожа голая, бледная, морщинистая. Живот исполосован рваными рубцами. Зато выпирающий горбом загривок порос грубой шерстью, настоящей гривой. Круглые человеческие уши резко выделялись на большущей голове.
Мощные задние конечности напоминали собачьи, разве только пальцы длиннее. Передние лапы были меньше и смахивали на человеческие руки.
Тварь что-то в них сжимала. Какой-то темный склизкий комок. Я присмотрелась. Белка. Урод обнюхал добычу, морща вытянутое рыло, раззявил пасть.
Ночную тишину нарушил хруст костей.
Жрал он с аппетитом. Мял окровавленный трупик, жрал и пялился на меня. Крошечные красные глазенки определенно были человеческими. Когда смотришь в глаза оборотню, видишь в их глубине настоящего зверя. В этих же горел свет разума. Сознания пусть и замутненного, но способного на тоску и страдание.
Монстр задрал морду к небу, издав леденящий душу вой. Протяжный звук был и впрямь ужасен, и от него мурашки побежали по позвоночнику.
А потом тварь вновь принялась за белку.
До меня донесся слабый скрежет когтей. Я огляделась. В тенях схоронились незваные гости.
Одни крупные, другие помельче.
Они карабкались на перила, топтались у ступенек крыльца, шныряли под днищем пикапа, стоящего на подъездной дорожке, сновали туда-сюда вокруг дома.
Твари приближались. Я сделала очередной глоток.
– Бедняжка Крест, – промурлыкал бархатный голос. – За триста лет, что живу на свете, ни разу так не смеялся.
Нарочито неторопливо опустив бутылку, я обернулась.
– Это ты сюда пожаловал. Ну и ну, никогда в жизни на тебя бы не подумала.
Боно осклабился, продемонстрировал белые острые зубы. Было их как-то многовато. Я бы даже сказала, чересчур. Смешно, что я раньше не обратила на них внимания.
Черные напомаженные волосы исчезли. Теперь на его плечи ниспадали лоснящиеся пряди странного цвета, наводящего на мысли о широких лентах серо-бурого скотча. Кожа – бледная, гладкая. Обзор у меня оказался прекрасным: Боно решил показаться в костюме Адама, если не считать чего-то вроде юбочки, практически не заслоняющей того, что ей полагалось прикрывать.
Перед глазами поплыло. Я потерла лоб. Вино наконец-то ударило в голову.
Упырь соскользнул с перил. Плавно, на четвереньках пересек крыльцо и уселся на полу рядом со мной. В его движениях, в позе, улыбке, полном ненависти взгляде сквозило нечто чуждое, нечеловеческое. Мой мозг переклинило, я уперлась в эту чуждость, будто в кирпичную стену.
От одного облика Боно хотелось вопить.
Но я заставила себя сидеть неподвижно. От напряжения даже немного протрезвела, по крайней мере, мир перестал вращаться.
Мелкие твари во дворе нетерпеливо ждали, когда их крупный собрат прикончит белку.
– Тяжело, да? – негромко спросил упырь. – Я имею в виду, тяжело находиться рядом со мной. Небось, тянет завизжать и удрать без оглядки? Ты бежишь, понимая, что тебе не спастись, но продолжаешь улепетывать, лишь бы умереть, не поворачиваясь ко мне лицом. Знаешь, отчего так? Твое тело чувствует, что ты – просто пища, которую съедят, переварят и исторгнут.
Я отпила глоточек.
– Сколько низкопробных романчиков ты прочитал, чтобы городить подобную околесицу?
Он подался вперед и подпер голову рукой, согнутой в локте.
– Околесицу? Ну, посмейся, Кейт. Иной возможности тебе не представится.
Я пожала плечами. Охотник на белок с размаху ударил мелкого уродца, попытавшегося цапнуть его за клок шерсти на лапе. Тот заверещал, приготовившись к новому удару, и вдруг неподвижно застыл, широко расставив короткие толстые лапы. Только полупрозрачный хвост подрагивал, придавленный невидимой дланью. Дрожь ползла по спине, пока не добралась до шеи.
Призрачная рука сжала тварь в последний раз и отпустила. Та дернулась и рухнула на землю. Затем встала и, продолжая трястись, заковыляла прочь, скуля и поджимая хвост.
– Иногда детки
