Ник разоблачился до пояса, продемонстрировав мускулистый, покрытый шрамами торс. Левое плечо было перевязано.
Он размотал бинты, под которыми обнаружилась воспаленная рваная рана, и налепил на нее пластырь из р-аптечки.
Взял со стола чистые бинты. Я встала и принялась помогать.
Мы молчали. Наконец с раной было покончено. Рыцарь надел рубашку, нацепил пояс с инструментами.
– И давно ты за ним следишь? – спросила я.
– Четыре года.
На меня крестоносец внимания не обращал, полностью поглощенный арсеналом. Собрав акульи зубы, он начал рассовывать их по наручам.
– Квебек, Сиэтл, Талса.
– Все это не сможет ему повредить. – Я обвела рукой стол.
Ник прицепил на пояс гладиус. Моя реплика не имела значения. Он все равно попытается, поняла я.
– Откуда ты узнал, что упырь нападет на Дерека?
– Мальчишка связан с тобой. Самая логичная мишень.
– Самая логичная мишень – я.
– Нет. Ты нужна ему живой.
Крестоносец шагнул ко мне и прикоснулся к руке. На кончиках пальцев мелькнуло опалесцирующее свечение.
– Сила, – произнес он. – Она влечет его, как пламя – мотылька.
Однако ему никакие внешние проявления моей силы не требовались. Он чувствовал ее на ощупь. Я захотела припомнить, дотрагивался он до меня при первой нашей встрече или нет. По-моему, я слегка задела его курткой.
– Ты возложила на себя ответственность за мальчишку. В общем, виновата в случившемся.
А он прав.
– Слова того, кто позволил Стае захватить себя и привязать к койке, дешево стоят. Возвращайся обратно с башкой упыря – и тогда получишь право меня судить.
Секунду-другую он глядел в упор. Лицо было непроницаемым. Затем произнес скрипучим голосом:
– Справедливо.
Мы сделали выпады одновременно. И вот уже на меня нацелено дуло пистолета, а острие «Погибели» прижимается к яремной вене Ника. Не знаю как, но я предугадала следующий ход крестоносца.
Дверь медленно отворилась. Кто-то вошел в комнату и застыл. Ни я, ни Ник не решались отвести взгляда друг от друга. Время тянулось. Наконец, оборотень решил убраться восвояси.
Дверь за ним захлопнулась. Тишину нарушил громкий стук.
– Собрался действовать, так не тяни резину. – Я поморщилась. – Чтобы я с чистой совестью могла перерезать тебе горло.
Ствол дернулся вверх, и пистолет со щелчком предохранителя исчез в кобуре.
– Позже, – буркнул рыцарь.
Я убрала саблю в ножны. Стук повторился.
– Войдите, – любезно пригласила я.
Дверь снова открылась.
На пороге стояла женщина.
– Вас желает видеть Кэрран, – сообщила она мне.
Посланница проводила меня к залу Совета рядом с «амфитеатром».
Переступив порог помещения, я обнаружила на полу мертвую девочку. Она лежала на боку: ноги непристойно раздвинуты, руки вытянуты. Футболка мокрая и рваная. Сквозь дыру выпало крохотное сердечко на золотой цепочке, которым соблазнится только девчушка-подросток. Деревянные половицы оказались исцарапаны когтями, – наверное, перед смертью она находилась в зверином облике.
Ее шея изгибалась под неестественны углом, голубые глаза все еще таращились в потолок. Лет ей было максимум четырнадцать.
Кто-то сломал ей шею одним сильным, точным ударом.
Кэрран смотрел на труп, выглядывая из полу- мрака.
У стены, потирая лоб, сидел Мэхон. В руке он зажал белый листок бумаги.
– Упырь прислал нам номер телефона, – произнес вожак.
Мэхон прикрыл лицо ладонью. Передо мной как наяву предстала разыгравшаяся здесь сцена: девочка с безумным от мысленного приказа упыря взором бросается вперед, на ходу трансформируясь в дикого зверя.
Мэхон инстинктивно кидается ей навстречу, мощные ручищи сжимают тело, круша тонкие косточки. Звереныш падает на пол, превращаясь обратно в ребенка… Где именно нашли записку, уточнять я не стала.
– Звонить будешь? – спросила я Кэррана.
– Да. Что посоветуешь?
– Он выходит из себя, если теряет контроль над ситуацией. А думает он своим членом.
Вот и все. Чем могу, тем и поделюсь.
Вожак взял спикерфон, набрал номер. Один длинный гудок, второй. Щелчок: Боно на связи.
– Насколько понимаю, ты получил мое послание.
– Да, – ответил Кэрран.
– Ты сам убил девочку, кот? Наверняка она сейчас валяется на полу, а ты пялишься на нее и гадаешь, хорошо ли было с ней трахаться. Насчет последнего могу просветить. Она оказалась неуклюжа и глупа, но очень мила. Вначале несколько суховата, однако, когда полилась кровь, ее было столько, что все пошло как по маслу.
Лицо Кэррана было расслабленным, почти безмятежным.
– Твоя подружка с тобой? – возбужденно продолжал Боно.
Язык у него заплетался, как будто упырь был под кайфом.
– Такая высокая, черноволосая, востроглазая? Я искал ее, но безуспешно, пришлось взять блондиночку, которая была у тебя прежде. Собираюсь употребить завтра на ланч. Когда ешь свежатину, надо предварительно поставить мясо на стол, чтобы оно было комнатной температуры… Ладно, обучать тебя тонкостям высокой кухни – пустая затея. Мои детки скоро начнут разделывать твою бабенку на филе. Не желаешь послушать ее вопли?
Из трубки донесся звук открываемой двери. Женский голос умоляюще залепетал:
– Прошу вас, не надо. Прошу вас, нет…
Я. На ее месте должна была быть я.
Но мне оставалось только стоять и слушать.
Кэрран с каменным лицом взял стул и связал узлом металлические ножки.
Вдруг пленница Боно охнула и разразилась рыданиями пополам с душераздирающими криками.
Отчаянные возгласы заполнили комнату. У несчастной жертвы не было никакой надежды. Она понимала, что умирает и помощи ждать неоткуда.
Резко взвизгнула один раз, второй и вдруг умолкла.
– Идиот! – рявкнул Боно.
Теперь я услышала незабываемое бульканье Арэга.
– Он проколол артерию, – пояснил упырь. – Простейшее, казалось бы, задание: вспороть живот и вытащить кишечник. Но болван умудрился проколоть когтем артерию. Значит, надо будет промывать требуху. Когда-нибудь я его убью.
Бульканье стихло. Арэг отошел подальше.
– Скажи-ка мне, кот, она так же вопила, когда вы трахались? Для меня она кричать отказалась, только носом хлюпала. Короче, сплошное разочарование. Эй, ты еще тут, полукровка?
– Я здесь. И, кстати, я тоже могу дать тебе кое- что послушать. Поздоровайся, Кейт.
– Приветик, Боно.
– Это не она, – произнес он после долгого молчания. – Девка сидит в своем доме.
– Как шейка? – спросила я. – Осколки перестал сплевывать?
– Она рядом со мной, – с нажимом произнес Царь Зверей. – Ночью, пока будешь ждать, когда труп помягчеет, подумай о ней и обо мне. И о том, как она умоляет меня об этом.
– В конце концов, она все равно будет моей, – натянутым голосом произнес Боно.
– Готов удовольствоваться объедками с моего стола? – вожак нарочито громко зевнул. – Ну-ну.
Упырь выругался и отключился.
Я вышла из комнаты.
Побродив по коридорам, я наконец-то обнаружила помещение, где чуть не сцепилась с крестоносцем.
Ника там не было. Оставалось надеяться, что ему хватит ума не покидать крепости. Сейчас злить Кэррана – чистой воды самоубийство. Прикрыв за собой дверь, подошла к окну. Серые тучи изливали потоки воды на блеклую траву.
Серость просачивалась в комнату, высасывая цвет из скудной обстановки.
Дождь когда-нибудь кончится, и тогда трава и деревья сделаются изумрудно-зелеными, яркими и свежими. Странно, что унылая хмарь может так парадоксально омолаживать мир.
В комоде скучали одинокие серые брючки. Я положила ножны с «Погибелью» на тонкое синее «спартанское» одеяло, разделась, натянула найденные штаны. Начала с разогрева:
