— Что случилось? — Исмаил с испугом посмотрел на любовника, — Опять какой-то мятеж в городе? Но вроде же всё было спокойно…
— Нет, дело совершенно не в этом! Всё случилось, когда я шёл обратно. Было темно, солнце уже почти скрылось, но… Когда я посмотрел на другую сторону Босфора, то буквально замер от ужаса. Там всё было также, как в тех моих снах, Исмаил! Там было электричество!
— Что? — Исмаил резко вскочил со стула, — Но какого чёрта…
— Я тоже ничего не понял, клянусь тебе. Но там были фонари, ездили машины, в окнах горел яркий свет… Это было чудесно. Столько света! Там же должно быть светло как днём! А ещё там…
— Но… я ничего не понял, — пробормотал Исмаил, оборвав на полуслове восторженный рассказ Мурата, — как на европейской части Босфора может быть электричество?
— Его там и нет, — немного помолчав, грустно ответил парень, — когда я отошёл чуть подальше и повернулся вновь, там было темно. Всё было, как прежде, Исмаил. Электричество не появлялось. Это было просто видение…
— Наверное, ты просто перенервничал и сильно устал, — с некоторым облегчением в голосе произнёс мужчина, — другого объяснения этому нет и не может быть.
— Есть, Исмаил. Оно связано с той пещерой, Вратами Апокалипсиса. Я уверен, что ответ кроется в ней. И я хочу снова там побывать.
— Что? Да ты с ума сошёл! Неужели ты веришь в такую ерунду? Это же полный бред!
Но Мурат был непреклонен. Он слепо верил в то, что вместе с исчезновением электричества в этом мире произошло ещё что-то, о чём человечество пока даже не догадывалось. Какой-то глобальный сбой, вызванный теми странными гостями из параллельного мира. Именно так Мурат называл светлячков.
— Подумай сам, Исмаил, — уверенно говорил парень, не желая сдаваться и отказываться от своей теории, — даже если вся эта история с пещерой и светлячками не имеет никакой связи с исчезновением электричества, почему тогда мой дядя Ахмет, а также ещё несколько человек точно видели, что первой отключилась именно Бурса? Да, это заметили ещё некоторые люди. Отключение началось с того пригорода, где в тот вечер находился дядя!
— Признаться, я тоже слышал, что отключение началось именно на северо-востоке Турции, но… Все эти годы я был уверен, что это заблуждение! Оружие, которым была вызвана Катастрофа, испытали явно не в Турции!
— Да не было никакого оружия! — в сердцах бросил Мурат, — И никакого испытания! Всё это началось из-за тех светлячков. Тот американец, который давал интервью для журнала, говорил, что в этой пещере есть аномалия. Он сам её как-то исследовал. Рассказывал, что она влияет на пространство и время, открывая перед нами возможность оказаться в другом мире. Это портал в параллельные миры, Исмаил.
— Хорошо… Допустим, ты прав. Но откуда тогда взялись эти светлячки? Из параллельного мира? И как они могли поглотить за считанные минуты всё электричество? Какие у тебя есть этому объяснения?
— Да, они точно из параллельного мира. Из другой реальности, где эти твари, возможно, питаются электричеством. Они размножаются быстрее любых бактерий, а потому всего за пару минут смогли заполнить всю Турцию, а затем и весь мир…
— И зачем ты хочешь идти в ту пещеру? Надеешься попасть в их мир и отомстить им за Катастрофу?
— Не знаю, — парень, кажется, немного успокоился, — у меня пока нет никакого плана…
— Тогда сначала обдумай свой план, идиот! — не выдержал Исмаил, которого вновь начинала раздражать чрезмерная наивность Мурата, — Прежде чем идти на такой риск, всё обдумай, в деталях, в мелочах! А самое главное пойми — зачем тебе это нужно?! За что ты хочешь бороться? Чего ждёшь от этой пещеры?
Уловив правоту в словах любовника, Мурат замолчал, медленно опустившись на диван. Исмаил присел рядом с ним, терпеливо вздыхая. Он снова сорвался на этого открытого и, похоже, искренне влюблённого в него парня. Нервы, что ли, совсем никудышные стали? Или же он просто отвык от такого инфантильного поведения?
— Ты прав, — пробормотал Мурат, отводя взгляд в сторону, — я подумаю. Обязательно. Мне действительно нужно многое обдумать.
Ничего не ответив ему на это, Исмаил начал собирать ужин, желая покормить расстроенного любовника. Однако ел Мурат без аппетита, а потом просто отодвинул от себя тарелку с остатками кускуса и, поблагодарив Байрактара за ужин, направился в ванную. Убрав со стола, Исмаил побрёл в спальню, понимая, что Мурат, скорее всего, придёт именно туда.
Парень появился в спальне примерно через десять минут. На нём уже не было одежды и нижнего белья. Его глаза сверкали в полумраке, а широкая улыбка обнажила ряд ослепительно-белых, идеально ровных зубов. Присев на кровати, Мурат сам потянулся к ожидавшему его Исмаилу, который, безусловно, был совершенно не против такого продолжения вечера.
Их губы и языки сплетались в поцелуях, в то время как руки скользили по самым интимным местам тела. Их любовные игры походили на утоление жажды, давно измучившей обоих, а когда руки Байрактара скользнули по ягодицам Мурата, тот застонал, счастливо улыбаясь и шёпотом произнося:
— Я так давно мечтал о тебе… Так давно хотел, чтобы ты появился в моей жизни…
Исмаил не стал отвечать на романтические признания любовника. Да и что он мог ответить, если в тот момент его переполняли во многом похожие мысли и эмоции! Ведь он сам соскучился по этому странному и, как ему порой казалось, навсегда потерянному для него ощущению влюблённости. Когда ты искренне любишь и знаешь, что твоё чувство взаимно. Сейчас это казалось Исмаилу чем-то волшебным.
— Ты прекрасен… — прошептал мужчина, совершая первые фрикции, а также нежно целуя лицо Мурата, — мой мальчик, ты просто восхитителен. И это сводит меня с ума.
И он действительно терял рассудок от переполнявших его эмоций. Таких сильных и противоречивых. Таких близких и одновременно далёких по значению. Дикая, почти животная страсть сочеталась с безмерной нежностью, а счастье от обладания Муратом то и дело омрачала горечь тяжёлых воспоминаний. О былой любви, о том, что навсегда потеряно в прошлом. И это непривычное сочетание сводило с ума, притягивая как магнитом к влюблённому в него парню.
Они кончили практически одновременно, при этом глядя друг другу прямо в глаза. И во взгляде Мурата Исмаил прочитал столько любви и обожания, что ему сделалось немного страшно. Парень был слишком хорош собой, молод и наивен, и от этого у Байрактара возникало
