— Не знаю, — равнодушно передёрнул плечами Селим, откусив огромный кусок от своего дюрюма, — да и какой смысл об этом думать, брат? Всё равно мы ничего не узнаем. А электричество, судя по всему, больше никогда не появится на этой планете…
— Говорят, что некоторые видят самолёты в небе, — осторожно вставил Байрактар, — и ещё у людей бывают видения насчёт освещённого города с автомобилями…
— И знаешь, где такие люди потом заканчивают свои дни? Ох, Исмаил, пока наше поколение окончательно не вымрет, мечтатели о возвращении прежней цивилизации никуда не исчезнут. А у некоторых, особо помешавшихся на этих своих мечтах, периодически будут случаться всякие галлюцинации. Таким проще жить в своих фантазиях, чем принять тяжёлую реальность. Да и что душой кривить? Я бы и сам сейчас многое отдал за то, чтобы хоть на часок оказаться в старом мире… Выпить холодного пива, включить телевизор, выйти в Интернет…
Разговор с сослуживцем не добавил ясности в ситуации, и потому Исмаил, сославшись на усталость, тут же поспешил домой. Только Мурат мог его понять. Только с ним Исмаил мог открыто говорить о своих подозрениях.
Подойти к нужной теме удалось лишь во время ужина, когда Исмаил вновь спросил о вчерашнем видении парня. Заметно погрустнев, тот быстро ответил, мгновенно забыв об оставшейся в тарелке чечевице с куском жареной рыбы:
— Это было прекрасно, Исмаил. Столько света, который был совершенно разных цветов и оттенков! А машины! Они ехали так быстро, никакая лошадь за ними бы не угналась! И фонари горели так ярко, что у меня даже глаза заболели! Будто я на солнце смотрел… И это было так реально. Не то, что раньше, во сне. Я на самом деле видел всё это. Вот только жаль, что ты никогда не поверишь мне, Исмаил.
— Я верю тебе, — неожиданно произнёс мужчина, — клянусь, верю… Я и сам кое-что видел сегодня. И это тоже было очень похоже на галлюцинацию. Но я не верю, что у нас с тобой разом помутился рассудок. Дело в чём-то другом, Мурат.
Слушая рассказ о самолёте в стамбульском небе, Карадениз был в шоке. Ему-то никогда не доводилось видеть ничего подобного! Только на фотографиях в газетах и журналах.
— А я много раз летал на самолётах, — с горечью усмехнулся Исмаил, — мы даже в Штаты несколько раз летали. К маминой родне. Пролетали над Атлантикой…
— И как? Наверное, очень красиво?
— Да… Изумительное зрелище. Завораживает. У океана очень необычные оттенки.
— Твоя мать была американкой? — в голосе Мурата звучало любопытство.
— Да. Её звали Сара Уиллсон.
— Как интересно… А я ведь сразу заметил, что ты не похож на чистокровного турка. Конечно, что-то есть в тебе наше, турецкое, но… Ты заметно отличаешься от местных.
— Не знаю. Мама и вся её американская родня всегда говорили, что я в отца пошёл. Такой же черноволосый и кареглазый. Только кожа посветлее. А вот брат мой, Сулейман, он был шатеном, и глаза у него были голубые. Мамины…
Мурат молчал, кажется, снова вспомнив про свой почти остывший в тарелке ужин. Но ел без аппетита, словно в данный момент был слишком поглощён своими мыслями. Исмаил также не нарушал тишины, думая при этом, что реакция Мурата на его рассказ может быть очень непредсказуемой. Вплоть до того, что парень вновь решит направиться в пещеру. Чуть позже Мурат подтвердил опасения любовника:
— Я всё решил, — наконец, сказал тот, едва закончив ужин, — как только у меня появится возможность, я поеду в Бурсу и доберусь до этой чёртовой пещеры. Но на этот раз я пройду её до конца.
— Но… ты можешь погибнуть! Или попасть в какой-нибудь другой мир… Я не отпущу тебя одного, мой мальчик. Если для тебя так важно докопаться до истины, значит мы поедем туда вместе.
— То есть ты согласен пойти со мной в пещеру? — Карадениз не поверил собственным ушам, — Несмотря на то, что ты… мы… можем погибнуть? Или потеряться в другом мире?
— Я уже давно не боюсь смерти, Мурат. Куда больше меня пугает ещё одна потеря дорогого мне человека. Я не хочу терять тебя также, как уже потерял родителей, брата, сына… Нургюн и нашего с ней нерождённого ребёнка… Хватит с меня этого кошмара. Лучше погибнуть самому, чем вновь пройти через весь этот ад.
После этого он крепко, почти по-отцовски обнял потрясённого услышанным Мурата. По сути Исмаил сказал сейчас всё, что только должен был произнести вслух. Он назвал парня дорогим ему человеком, раскрыл перед ним сердце и дал понять, что готов умереть вместе с ним. Это и стало для обоих признанием в любви.
В ту ночь они любили друг друга с особой, непривычной им нежностью, прежде не имевшей места в их интимных отношениях. Но в тот вечер что-то изменилось. Обстоятельства всё же вынудили Исмаила признать свои чувства к любовнику. Признать то, что Мурат стал для него лучиком света, неожиданно мелькнувшим в окружавшей его тьме. Во мраке, который казалось поглотил его на целую вечность. И потерять этот спасительный луч надежды было для него куда страшнее собственной смерти. Не сможет он больше жить в одиночестве, продолжая это жалкое, лишённое всякого смысла существование. Ему больше нечего терять. Исмаил перевёл взгляд на заснувшего возле него Мурата. Всё было решено. Он пойдёт вместе с парнем в ту проклятую пещеру, и чем бы не закончилось для них это опасное путешествие, жалеть о своём решении он точно никогда не станет.
========== Часть II. Луч надежды. Глава 2. ==========
Со сроками поездки определились уже на другой день. Правда, предшествовало этому одно неприятное событие — ранение Мурата в стычке с уличными бандитами.
— Рана пустяковая, — тут же поспешил успокоить Исмаила парень, — мне уже обработали её, перевязали, и я на самом деле чувствую себя нормально. Рана почти не болит, так, бывает при резких движениях появляются неприятные ощущения, но я не обращаю внимание. Сейчас я думаю совершенно о другом, — в этот момент в угольно-чёрных глазах Мурата вспыхнули огоньки нетерпения, — кажется, у меня появился шанс реализовать свой план…
— Ты о чём? — Исмаил в недоумении посмотрел на любовника, — Какой план?
— Мне дали больничный. Аж на три дня отпустили. Это мой шанс, Исмаил! Я должен вернуться в родные места и добраться до пещеры, чего бы мне это не стоило. Сейчас, когда вокруг нас начали происходить такие странные и необъяснимые вещи, я просто обязан во всём разобраться. И чем скорее, тем
