— Нет, благодарю! — почти крикнула Катарина, стараясь не обращать внимания на ухмыляющегося мужа. — Мне нравится вот этот, — она указала на черное платье с серебром.
— Звездная ночь! Прекрасный выбор, — похвалила дона Пурьетта.
— Да какой прекрасный?! — тут же вмешался Хоэль. — Моей жене, по-вашему, сто лет что ли? Желтый, розовый — на черта ей опять черный?! Выберете что-нибудь другое, донья.
Модистка ахнула, ее помощницы смешались, а Катарина гордо вскинула голову.
— Мне нравится этот, — сказала она раздельно. — И я надену только его.
— Оставьте черный для старых жаб и дурнушек! Наденьте красивое платье — почти взмолился Хоэль.
— Вы меня слышите? — в голосе Катарины явственно прозвучали стальные нотки.
Если этот мужлан еще и будет решать, в каком платье ей выходить в свет
Некоторое время Хоэль смотрел на нее, потом махнул рукой, пробормотав сквозь зубы что-то, что Катарина не расслышала и была этому рада.
— Надевайте, что пожелаете, — сказал он с отвращением. — А на меня что-нибудь есть?
Теперь Катарине взгляд модистки совсем не понравился — как-то слишком долго она рассматривала ее мужа, и слишком ярко блестели у нее глаза.
— Для вашего роста и м-м-м фигуры трудно будет что-то подобрать Но мы попытаемся!
«Да она с ним флиртует!» — поняла вдруг Катарина, и вся радость от покупки платья исчезла.
Самое худшее, что господин герцог тоже прекрасно разгадал этот взгляд и подхватил в тон:
— Пытайтесь! Где мне переодеться? Спрячьте меня куда-нибудь, донья. Последний раз, когда я выскочил на улицу в одних подштанниках, жена была мною очень недовольна.
— В самом деле? — пропела донна Пурьетта. — О, я прекрасно ее понимаю! Нури! Магдаленота! Займитесь донной дель Астра, а я помогу господину герцогу подобрать кое-что ему по вкусу, — она приподняла штору, закрывавшую вход в смежную комнату, и с игривым поклоном предложила Хоэлю пройти.
— Постойте! — воскликнула Катарина, и модистка и муж удивленно оглянулись на нее. — На пару слов, добрый дон, — сказала она, подзывая мужа.
Он сразу же подошел и наклонился, готовый слушать.
— Только не нарушайте приличий, — произнесла Катарина одними губами.
Хоэль сначала нахмурился, а потом расплылся в такой улыбке, что одно это доводило до бешенства, а он еще и подмигнул, и погрозил жене пальцем, после чего удалился вместе с донной Пурьеттой.
Пока Катарина примеряла костюм при помощи Нури и Магдаленоты, она все время прислушивалась к тому, что происходит в соседней комнате. И ей совсем не нравилось то, что она слышала — низкий, мурлыкающий голос мужа, какая-то возня а потом — вот ужас-то! — хихиканье донны Пурьетты.
— Вам нравится? Или отпустить подол подлиннее? — спросила одна из девушек.
— Не надо, мне все подходит, — ответила Катарина. — Переоденьте меня и упакуйте платье.
Едва надев свой прежний наряд, она быстро подошла к примерочной, где скрылись муж и модистка, и громко позвала:
— Дон Хоэль!
— Да, донья Кош донья Катарина? — тут же отозвался он, и судя по голосу, его так и распирало от веселья.
— Выбрали костюм? — холодно спросила она, поборов желание сдернуть штору, чтобы увидеть, что там происходит.
— Выбрал, — он хохотнул, а донна Пурьетта захихикала. — Вам понравится, моя дорогая! Уже выхожу!
И он вышел. Вышел, подбоченясь, страшно довольный собой, в костюме Красного Плута.[1]
Катарина возмущенно ахнула.
— Нет! — залепетала она, отчаянно краснея. — Вот так вы не пойдете
— Вам не нравится костюм? — удивился он, оглядывая себя, а потом подошел к зеркалу.
Катарина не выдержала и застонала, закрыв лицо ладонями. Нет, на это просто невозможно смотреть! Ее муж, герцог дель Астра, зять уважаемой семьи, вырядился в красную рубашку со свободной шнуровкой, которая позволяла видеть мускулистую волосатую грудь — как у какого-нибудь простолюдина на пьяной попойке в таверне. И еще в красные облегающие штаны до колен, так что теперь любой мог любоваться его обтянутыми алой тканью крепкими ягодицами и прекрасным гульфиком с черными продольными полосами, ненавязчиво и скульптурно обрисовывающим то, что в нем хранилось. Не спасал ситуацию и короткий алый плащ, который муж набросил на плечи. Еще к костюму полагалась красная шляпа с рожками и красная полумаска — все вместе выглядело вызывающе, зловеще, и так чувственно, что хотелось выскочить на холодок и продышаться. Катарина заранее представила, сколько возмущений вызовет этот вычурный костюм. Сколько возмущений и интереса.
— Вы не пойдете в этом, — сказала она решительно.
— Добрый день, приехали, — съязвил Хоэль. — С каких это пор вы, донья, решаете, в чем мне ходить и куда? Это маскарад, и я намерен развлечься по полной.
— По полной?! — взорвалась Катарина.
Модистка продемонстрировала чудеса торговой предприимчивости и махнула рукой, выглянув из-за шторы, приказав всем помощницам немедленно удалиться, что они и сделали. Но ни герцог, ни герцогиня этого не заметили.
— Что вы опять загорелись? — Хоэль приосанился, разглядывая себя. — В этом костюме я стану не просто герцогом, а королем! Королем маскарада! — он засмеялся собственной шутке.
— Несомненно, станете! — язвительно ответила Катарина. — Продемонстрировав кое-что, — она выразительно посмотрела на полосатый гульфик, — всем благородным дамам этого города.
— Не преувеличивайте, — возразил Хоэль добродушно, извечным мужским жестом поправляя свое достоинство и подтягивая поясной ремень. Меч из ножен не вылетит, и апельсины не покатятся, можете быть спокойной. Если только — он взглянул в зеркало, ловя ее взгляд, — если только вы сами не захотите подержать их в руках.
— Ну уж нет, благодарю покорно! — огрызнулась Катарина, краснея до ушей. — Ваша вульгарная речь отбивает всякое желание проявлять интерес к вашим фруктам!
— Я могу выражаться более изысканно, — мурлыкнул он и вдруг повернулся к ней, обхватив за талию. — Если в этом будет толк. Хотите донья, я буду сама вежливость и куртуазность? Только поиграйте моими апельсинами? Если из них потечет сок, я совсем не против
Катарине стоило огромного труда, чтобы не влепить ему пощечину или не
