— Вы рано обрадовались, — осадила его Катарина. — Подчиняться вам я буду до тех пор, пока это подчинение не пойдет в ущерб моим интересам. А мои интересы
Хоэль поставил ее на ноги и развернул лицом к себе, взяв за плечи. Ладони его скользнули по рукам Катарины — до локтя и обратно, скользнули медленно, ласково.
— а мои интересы сейчас не совпадают с вашими, — сказала она многозначительно.
И все же она очень волновалась больше, чем хотела бы. Даже ладони вспотели. Конечно, пьяный мужчина был далек от любовного идеала, и совершенно не походил на рыцаря в сверкающих латах, но когда он вот так смотрит, и вот так трогает — сдерживая страсть, словно прося разрешения действовать дальше. А она может запретить или уступить.
— Вы пьяны, Хоэль, — Катарина осторожно освободилась из его рук. — Хорошо бы вам отдохнуть.
— А я не устал, — заверил он ее. — Но почему вы убегаете? Вы же сказали, вам все нравится.
— Уже поздно, — ответила она уклончиво. — Идите к себе.
Хоэль помрачнел, уставившись на пламя светильника. Катарина почувствовала себя неловко и тут же мысленно приказала себе быть твердой — жалеют мужчин только глупышки. Жалеют, а потом сами же и страдают. Она постаралась незаметно вытереть руки о халат и вдруг обнаружила, что пальцы и ладони перепачканы в чем-то буром, липком. И это совсем не пот.
— Хоэль, — сказала Катарина, и голос ее дрогнул. — Это кровь. Вы ранены?
— Нет, не ранен, — ответил он нехотя.
— Но это кровь!
— Да просто царапина. Ерунда.
Но Катарина не купилась на его отговорки.
— Это это дон Гонсало?! Он ударил вас! — она принялась ощупывать мужа, пытаясь определить, где рана.
— Вы точно спятили, донья, — Хоэль протестовал, но от рук жены и не думал уклоняться. — Будто бы мне что-то сделалось от палки.
— Не скрывайте от меня ничего! — рассердилась Катарина, стаскивая с него куртку. — Что произошло?
— Ничего.
— Ничего?
— Ну, немножко подрался, — признал Хоэль, когда Катарина принялась снимать с него рубашку. — Да, вы правы. Что-то не заметил сразу. Адская боль!
Наконец-то Катарина обнаружила длинную царапину на плече мужа. Не особенно глубокую, но и этого было достаточно, чтобы задрожали руки и сердце.
— Во что вы опять ввязались? — выговаривала она мужу, пока смывала запекшуюся и свежую кровь и осторожно втирала заживляющую мазь. — Что за безрассудство?! Хотите подкрепить сплетни о том, что я приношу несчастья всем своим мужьям?! — она сказала это сгоряча, не подумав, просто очень испугалась да и разволновалась.
Но на Хоэля это, как ни странно, произвело впечатление.
— А вы верите, что приносите несчастья именно вы? — спросил он резко.
— Нет, я не настолько суеверна, — ответила Катарина, избегая встречаться с ним взглядом.
— Надо быть дураком, чтобы верить в это, — продолжал Хоэль. — Вы — самая добрая, милая и красивая женщина, что я когда-либо встречал.
— Это продолжение вашей чудесной серенады? — не удержалась от смеха Катарина, но одновременно ей стало грустно.
— Я сейчас как на духу говорю.
— И говорите неправду, — сказала она.
Повязка уже была наложена, но Катарина не могла заставить себя отойти от мужа. Он сидел на стуле, обнаженный до пояса, и она легонько гладила его по плечам, наслаждаясь ощущением силы, исходившим от него — мышцы были, как каменные, и ни одного шрама на коже, как на полированном дереве.
— Почему это неправду?! — возмутился Хоэль.
— Потому что, — Катарина отошла к столу, собирая в корзину бинты и мази. — С кем вы подрались?
— Какие-то пришлые, — ответил он равнодушно, и Катарина поняла, что он обиделся.
На что, интересно? Что она обвинила его во лжи? Но она-то была права — господин Хоэль видел ее не единожды, но проникся почему-то только сейчас, напрочь позабыв о первой встрече. Это Катарина должна была обижаться.
— Что вы не поделили с пришлыми?
— Они мне не рассказали, — хмыкнул он и удрученно закончил. — А серенада вам не понравилась.
Катарина смотрела, как он подпер голову, поставив локти на колени. Волосы упали, закрывая лицо. Можно подумать, дон Дракон и в самом деле искренне старался. Взяв шелковую ленточку и вооружившись гребешком, донна причесала мужа и подвязала ему волосы пониже затылка. Хоэль замер и не шевелился, пока она не закончила.
— Как вы решились на такое? — спросила Катарина, нехотя заканчивая свою нехитрую работу. Было удивительно приятно прикасаться к непокорным волосам, проводить по ним гребнем. Это было очень интимно, так по-семейному, спокойно. — Сейчас опять сплетням не будет конца.
— Ну и пусть, — заявил Хоэль. — Не мы ведь станем сплетниками.
— Но мы будем объектом сплетен. Вам не надоело все время устраивать скандалы, Хучо?
Он оглянулся, подозревая насмешку, но жена была абсолютно серьезна.
— Я ценю ваши старания, — сказала она, — но не стоило. Право, не стоило.
— Серенады, конфеты, цветы — вдруг пробормотал он.
— Что?
— Серенады, конфеты, цветы, — повторил он громче и с раздражением. — Дурак Кочерыжка воображал, что он разбирается в женщинах!
— О! Так это было начало полномасштабного завоевания! — Катарина расхохоталась.
Хоэль смотрел на нее, смеющуюся, и раздражение постепенно исчезало с его лица.
— Когда вы смеетесь — начал он, и глаза вспыхнули, но Катарина сразу же остановила готовый разгореться пламень.
— Понимаю советы вашего друга, но не вздумайте им последовать. Все попадания будут мимо.
— Мимо?
— Совершенно мимо цели, — подтвердила она. — Конфеты я люблю только шоколадные, с вишневым ликером, а таких вы здесь не найдете. Лишь в столице, в королевской кондитерской. Из цветов люблю розы, но самые лучшие растут в моем саду. Так что и тут вы бы меня не удивили. Но старания я оценила, и они должны
