Хоэль сразу же оживился, но спросить про награду не успел.
— Вы получаете поцелуй и идете спать, — сказала Катарина тоном, не терпящим возражений. — От вас так разит вином, что у меня уже голова кружится, — она быстро поцеловала мужа в щеку, на секунду прижавшись к нему — такому сильному, крепкому, как скала, а потом отстранилась и указала на дверь. — Ваша спальня готова, добрый дон. Через дверь, по коридору.
— Через дверь? — протянул он с таким разочарованием, что снова рассмешил Катарину.
— Я позову кого-нибудь, чтобы помогли вам дойти до кровати и раздеться, — сказала она и поскорее распахнула двери, пока решимость выпроводить мужа не растаяла. А она и в самом деле была близка к поражению.
Подумать только! Он решил завоевывать ее стихами, цветами и конфетами! Как мило для генерала, покорившего половину страны!
В коридоре маячила чья-то тень, и едва Катарина открыла рот, чтобы позвать, человек с готовностью шагнул к ней. Это был Трончиталь, и было видно, что ему крайне неловко.
— Можно забрать этого олуха? — спросил он тихо и смущаясь. — Простите, донья, но когда ему в башку что-нить втемяшится — останавливать бесполезно.
— Я это заметила, — кивнула Катарина благосклонно. Несмотря ни отвратительные манеры и вид головореза, оруженосец ей нравился. Получается, это он посоветовал ее мужу завоевывать благосклонность жены цветами. Вот уж не ожидалось такой тонкости от вояки. Да и по виду он был совсем не пьян, как и положено верному слуге, взявшемуся охранять хозяина, когда тому захотелось расслабиться. — Могу я поручить его вам? Отведите его в спальню
— Можно зайти? — спросил он, продолжая топтаться на месте.
— Да, прошу вас, — распахнув пошире двери, Катарина наблюдала, как Трончиталь уговаривает Хоэля убраться.
Наконец мужчины удалились по коридору, потом было слышно, как ворчит Трончиталь, о чем-то выговаривая хозяину. Катарина продолжала стоять на пороге, пока оруженосец не вышел из спальни, нахлобучивая мятую шапку, но, увидев донну, тут же снял головной убор и поклонился.
— Как он? — спросила Катарина.
— Уснул прежде, чем лег, — ответил бывший оруженосец.
— Вы хорошо устроились в мансарде?
— Да, вы очень добры, — он снова неловко поклонился. — Спокойной ночи, донья.
— Подождите, дон Трончиталь, — окликнула она, и он подошел — с явной неохотой.
— Я узнала, что мой муж продал своего коня — она не решилась повторить кличку, но Трончиталь сделал это за нее.
— Мордоворота? — уточнил он, будто был еще какой-то конь.
— Верно, — Катарина постаралась сдержать улыбку. — Как получилось, что конь оказался у вас?
— Когда хозяина арестовали, он велел мне позаботиться о Мордовороте, — рассказал Трончиталь. — И денег сразу дал, чтобы я его содержал как следует — и кормил, и конюшню ему обеспечил. Дон Мальчеде сразу бы Мордоворота прирезал — в отместку. Хозяин переживал за коня.
— Похоже, он был очень привязан к этому животному
— Привязан, — Трончиталь фыркнул. — Да он в этой животине души не чаял. Я вообще чуть умом не поехал, когда он сказал, что хочет Мордоворота продать.
— Конь был так ему дорог?
— Да он над ним дрожал больше, чем над женой, — заявил Трончиталь, но сразу же смешался и забормотал, что совсем не то хотел сказать. — Просто Мордоворот столько раз спасал хозяину жизнь
— А донна Чечилия таких подвигов не совершила, — закончила Катарина.
Ей стало обидно. И за себя, и за незнакомую ей Чечилию. Она видела дочь графа Мальчеде всего один раз, после своего второго брака, когда они с мужем посещали столицу, да и то помнила очень смутно. Но услышать, что Хоэль ценил коня больше жены
— Донна Чечилия совершала другие подвиги, — сказал Трончталь необыкновенно сухо.
— Какие? — Катарина ждала ответа, но зря.
— Разболтался я, — бывший оруженосец насупился. — Не мне обсуждать хозяев. Разрешите удалиться, донья? Я тоже сегодня вечером малость перебрал.
— Вы не обсуждаете, — сказала Катарина мягко, призвав на помощь всю свою дипломатию. — Вы просто рассказываете мне о прошлой жизни моего мужа. Мы так мало знаем друг о друге, а дон Хоэль весьма скрытен, если вы заметили. Поэтому вы меня очень обяжете если
Ей не пришлось долго уговаривать, и вскоре они с Трончиталем устроились в коридоре у окна, и бывший оруженосец поверял Катарине тайны прежней жизни:
— Донна Чечилия не слишком хорошо относилась к хозяину. Не было у них мира. Да и надо быть пустоголовым ослом, чтобы думать, что между хозяином и благородной донной будут любовь и лад.
— Почему это? — спросила Катарина, обиженная такой категоричностью.
— Потому что не пара вы, простите мою прямоту, — сказал Трончиталь, как отрезал. — Донна Чечилия тоже была красивая и образованная, а как все закончилось
— А что, собственно, произошло? — Катарина изобразила самый невинный вид. — Об этом столько сплетничали, но я уверена, что не знаю и четверти правды
Трончиталь почесал за ухом:
— Да и я толком ничего не знаю, хотя был тогда в замке. Поругались они, заперлись в спальне, а потом донна Чечилия в крик. Ее отец велел сломать двери, заходим — а там хозяин, а донья лежит с проломленной головой.
— Он проломил? — спросила Катарина, у которой от такого незамысловатого рассказа похолодело сердце.
— А кто еще? — удивился бывший оруженосец. — Хозяин всегда был крут, и рука у него тяжелая.
— Он сказал — за что?
— Нет, он молчал, донья. Хотя граф на него с кулаками набросился, требовал ответа — а он даже не защищался. И все время молчал.
Катарина погрузилась в невеселые размышления, и Трончиталь засеменил в сторону лестницы, спеша удалиться. Он и в самом деле слишком разболтался, и не был уверен — похвалит ли его за это хозяин, если узнает.
— Дон Трончиталь, — окликнула его Катарина, когда он уже поднялся до середины лестницы. — А кому продали Офико?
— Тому дону, что выходил от вас, — последовал
