— Испугался?.. — пробормотал он.
— А я буду смелее, — она подошла к нему и остановилась на расстоянии полушага. — Признаюсь, со мной тоже случилось что-то странное. И я пожелала вас с первого же взгляда. Боялась признаться в этом, стыдилась, — говоря так, она вынула из прически шпильки и отбросила их, встряхнув волосами, давая им свободу. — Но потом поняла, что стыдиться тут нечего. Потому что еще я полюбила вас.
— Меня? — переспросил он, обшаривая взглядом ее всю — от рыжей макушки до туфелек, видневшихся из-под рубашки. — Вы, донья, спятили, наверное?
— Наверное, — легко согласилась Катарина. — Разве можно в здравом уме полюбить такого непроходимого тугодума? Честное слово, Хоэль, соображайте уже поскорее, — рубашка отправилась на пол следом за остальной одеждой, и Катарина предстала перед мужем в белоснежном корсете — атласном, с кипенно-белыми кружевами, похожими на морскую пену. Белые ажурные чулки поддерживались поперечными подвязками, и одна из них была простой, кружевной, а вторая — атласная, с вышитой надписью.
— Это это — Хоэль ткнул пальцем. — Это вы где раздобыли?
— В лавке донны Соль, мой добрый дон. Увидела сегодня эту подвязку — и сразу поняла, что хочу надеть ее для вас.
— Для меня?..
— Какой же вы тупица, — сказала Катарина ласково. Не сводя с Хоэля глаз, она подняла руку и поцеловала свое обручальное кольцо, а потом взяла за руку мужа, поцеловала кольцо на его пальце и прошептала: — Вы прочитали надпись?
— «Только для тебя», — ответил он тоже шепотом и схватил ее в объятия, как медведь.
— Только для тебя, — повторила Катарина. — И будем считать, что никакого доноса не было
Он не дал ей договорить и набросился с жадными поцелуями.
А чуть позже, когда Катарина уже лежала в постели, Хоэль спросил, торопливо сдирая с себя рубашку, штаны и скидывая сапоги:
— Ты хорошо подумала? Я ведь дикий, кошечка!.. И вовсе не святой, и не благородный рыцарь!.. А ты меня столько мучила, что я сейчас за себя не отвечаю.
— Помолчите, дон поэт, — говорит Катарина, чувствуя себя безумно, безмерно счастливой, — и любите уже женщину, а не свои стихи!
27.
Счастье на двоих
Слушанье, состоявшееся по прошению донны Флоренсии, горожане обсуждали долго. Началось все с того, что ответчица едва не опоздала, примчавшись в здание суда в последние минуты. Муж явился с ней, и сел в первом ряду. Причем, места были уже заняты, но когда он подошел и посмотрел на достопочтенных донов и прекрасных дам, собиравшихся полюбоваться на очередной скандал, ряд оказался свободным, как по-волшебству.
Нынешний герцог дель Астра сел, облокотившись на спинку скамьи, и выглядел таким довольным, что даже самые отъявленные приверженцы версии донны Флоренсии засомневались. А уж когда герцогиня вышла к судье, чтобы принести клятву на Писании, сомнения окончательно отпали. Наряженная в нежно-зеленое платье, донна Катарина старательно куталась в кружевную косынку, но стоило краю ткани съехать чуть вниз, как любопытные зрители ахнули — кто шокировано, кто разочаровано. На белой шее женщины, брак которой объявили формальным, виднелись красные следы от поцелуев. А сама донна выглядела утомленной, но бросала на мужа нежные взгляды украдкой.
Сын донны Флоренсии — Фабиан Кардона — вскочил и покинул зал суда так стремительно, что краем плаща ударил по лицу донну Ренату, которая жадно наблюдала за процессом. Конечно, вреда благородной донне причинено не было, но от неожиданности она взвизгнула, а потом предпочла упасть в обморок, и вокруг нее хлопотали добрых четверть часа.
Судья допрашивал ответчицу с таким видом, будто у него болели зубы. Но донна Катарина отвечала на вопросы просто и с достоинством, и поймать ее на лжи не удалось. Иногда она мило краснела, когда вопросы касались интимной стороны жизни, но подтвердила, что они с Хоэлем Доминго вступили в фактический брак, и их союз освящен не только благословением церкви, но и земной любовью.
Слушанье продолжалось недолго, и прошение донны Флоренсии отклонили. Действительность брака между Хоэлем Доминго и Катариной дель Астра была признана несомненной.
Присутствующие в суде зашумели, обсуждая такое нерядовое событие, а донна Флоренсия сидела очень прямо, с каменным лицом.
Катарина сбежала со свидетельского места, смущенно улыбаясь и горя щеками, и муж поднялся ей навстречу, обнял и что-то шепнул, а она кивнула — счастливая и гордая. Такой Черную Вдову не видели даже на третьей свадьбе, когда она выходила за дона Анджело — первого красавца и богача Тьерги.
Можно было и расходиться, но тут герцог дель Астра крикнул на весь зал:
— Имею кое-что сказать!
Голос у него был зычный, усиленный троекратно эхом, и все, кто собирался уходить, остановились, а те, кто успел выйти, поспешили вернуться, чтобы послушать, что такого объявит нынешний герцог, бывший королевский генерал и вчерашний висельник.
— Во-первых, хочу поблагодарить всех, кто пришел сюда сегодня, чтобы сунуть нос в чужую жизнь, — объявил дон Хоэль, улыбаясь при этом с таким радушием, словно благодарил дорогих гостей, почтивших своим присутствием его свадьбу.
Донна Рената попыталась упасть в обморок второй раз, но на нее никто не обратил внимания, все смотрели на дона Хоэля, который, судя по всему, собирался устроить еще один скандал.
Даже донна Катарина взглянула с беспокойством и потянула мужа за рукав, но дон Хоэль только ласково кивнул жене и продолжал:
— А во-вторых, предупреждаю. Кто скажет про мою жену хоть одно плохое слово или косо посмотрит — пусть будет готов встретиться со мной, — он улыбнулся еще шире и приглашающее развел руки. — Женщин бить не буду, — сказал Хоэль, чем вызвал переполох среди благородных дам, — но мордочкой в сточную канаву макну, вы уж не обижайтесь.
Донна Рената все же упала в обморок и ее усадили на скамью, обмахивая веерами.
— Объявление закончено, теперь по домам! — дон Хоэль предложил жене руку и пошел к выходу, и горожане расступались, давая дорогу.
Возле донны Флоренсии он остановился, и хотя Катарина предостерегающе погладила его по плечу, сказал:
— Что-то вы не веселы, тещенька. Но ваша падчерица счастлива,
