Донна Флоренсия поднялась, и все замолчали, ожидая, что она скажет.
— Я рада, если я ошиблась, — сказала она с достоинством. — Моя миссия — защищать Катарину от пройдох, что охотятся за ее богатством. Надеюсь, вы таким не окажетесь, — и она пошла вперед с величавостью королевы.
— Вот ведьма, — только и сказал Хоэль, покачав головой, а Катарина дернула его за рукав.
Они вернулись в Каса-Пелирохо очень довольные, хотя Катарина только и успевала останавливать мужа, который не желал соблюдать правил приличия и лез с поцелуями, стоило коляске свернуть в безлюдный переулок.
— Боже, да дотерпите уже до дома, — взмолилась она в очередной раз. — На нас смотрят
— Пусть смотрят, — тут же отозвался ее муж. — Ты моя жена, и я хочу целовать тебя, остальное неважно. И вообще, почему ты опять разговариваешь со мной так официально?
— Хорошо, официально не буду, — сдалась Катарина, подставляя губы для короткого поцелуя, а потом сразу отстраняясь. — Потерпи до дома, Хучо. У меня есть подарок для тебя, — и она шепнула лукаво: — Только для тебя.
Он тут же посмотрел на подол ее платья и положил ладонь ей на колено.
— Терпите до дома, — пригрозила ему Катарина, хотя глаза ее смеялись.
— Сплошные мучения, — буркнул Хоэль, убирая руку и откидываясь на сиденье.
Возле Каса-Пелирохо, когда коляска остановилась, Хоэль выскочил первым, а потом помог выйти Катарине и сразу подхватил ее на руки.
— Хоть ты брыкайся, — сказал он ей, ногой открывая калитку, — но я желаю убедиться, что точно твой муж. А то вдруг прошлая ночь мне приснилась?
— Прости, но именно сейчас я хотела бы отдохнуть, — Катарина погладила его по щеке. — Но ты не заскучаешь, обещаю.
— С чего бы? — хмыкнул Хоэль, взлетая по ступеням крыльца.
— Я кое-что купила сегодня утром и прошу тебя позаботиться о моей покупке — проследи за конюхом, пожалуйста.
— Ты лошадь, что ли купила? — Хоэль уже хотел открыть дверь, но Катарина указала взглядом в сторону сада, и он оглянулся.
Возле беседки стоял на привязи серый андалузец. Из сбруи на нем была только узда, а гриву украшали свежие розы.
Катарина наблюдала за мужем, ожидая восторгов по возвращению Офико, но Хоэль совсем не обрадовался, а наоборот — помрачнел. Поставив жену на ноги, он потер подбородок.
— Так, — сказал он со вздохом. — И откуда же у нас покупка?
— Сегодня утром я поговорила с доном Тадео, — объяснила Катарина, — рассказала, что ты продал даже не коня, а друга, чтобы вернуть мне долг, и он уступил твоего дорогого Офико сразу же. Даже не хотел брать денег, но я настояла. Теперь он твой, Хоэль.
— Так, — муж отвернулся от беседки, и Катарина удивленно посмотрела на коня — что не понравилось?
— Начнем с того, — заговорил Хоэль, — что конь теперь твой, а не мой.
— О чем ты? Мы — муж и жена, и все у нас общее
— Не все! — перебил он ее, повысив голос. — Зайдем в дом. Не хочу, чтобы твоя соседка нас подслушивала.
— С каких это пор тебя заботит, что говорят соседи? — изумилась Катарина, но в дом они зашли и даже поднялись в спальню, чтобы поговорить без свидетелей. — Почему ты вдруг переменился? Я думала, этот конь много значит для тебя
— Много, — отрезал Хоэль. — Но принять его от тебя я не могу.
— Но почему?! — почти закричала Катарина.
— Потому что тогда я стану тем самым проходимцем, охотником за твоими деньгами, как и говорила твоя мачеха!
Он замолчал, замолчала и Катарина. Надо было сразу догадаться, что Хоэль заупрямится. Ох уж эта мужская гордость
— Хорошо, — сказала она, обнимая мужа, — пусть Офико будет моим конем. Когда-нибудь ты разбогатеешь, и я продам его тебе
— Разбогатею? — саркастически переспросил Хоэль, но обнял Катарину и прижал к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание.
— А пока, будь добр, позаботься, чтобы моего коня устроили, как он этого заслуживает. Необыкновенно красивый конь. Только почему у него такое странное имя?
На губах Хоэля мелькнула слабая улыбка:
— Этот поганец сначала от меня нос воротил. Наверное, тоже кичился своей благородной кровью. Вот и назвал его Мордоворотом.
— Мне всегда нравилось твое остроумие, — подбодрила его Катарина. — А теперь — иди. Офико заждался, а мне и правда надо отдохнуть.
— Отдохнуть до вечера, — поставил он условие, уже горя нетерпением, лаская шею и плечи Катарины.
— Хотя бы до вечера, — она поцеловала его на прощанье, заперла двери, а потом с улыбкой смотрела, как Хоэль выскочил из дома и добрых четверть часа обнимался с Офико — почти с такой же страстью, как обнимал жену.
«Мужчины» — подумала она, раздеваясь и падая в постель. Блаженная усталость навалилась, и Катарина уснула крепко и без сновидений.
Жизнь в Каса-Пелирохо изменилась. Впрочем, сказать это было бы не совсем верно и слишком просто. Жизнь в Каса-Пелирохо изменилась волшебно, удивительно, встала с ног на голову. Или, наоборот, утвердилась ногами на земле?..
Катарина чувствовала себя, как птица, что расправила крылья и взмыла в небо. Лусия плакала, умоляя ее одуматься, но Катарина не понимала ее слез. Одуматься? Да она, наконец, одумалась! А ей предлагают снова превратиться в куклу, у которой нет ни души, ни сердца, ни тела.
Да, речь и о теле! Она еще слишком молода, чтобы похоронить себя. Столько лет во вдовьих одеждах — столько лет жизни потеряно. Но Катарина не жалела. Стоило пережить столько потерь, столько одиноких тоскливых ночей, чтобы встретить Хоэля. Скажи ей кто-нибудь полгода назад, что она будет так страстно и искренне любить мужчину, который только недавно научился читать и писать, а о правилах поведения в обществе имел весьма смутные представления — она бы расхохоталась лгуну в лицо.
Ведь мужчина должен быть истинным рыцарем (так считала она тогда) — на белом коне, в сверкающих
