— Что с ней?!
— Во-первых, потрудитесь выйти и помойтесь, прежде, чем вернуться, — сказал врач, бесстрашно отстраняя его, — во-вторых, дайте мне осмотреть больную.
Вопреки ожиданиям Лусии, грубиян Хоэль не начал буйствовать, не оскорбил врача, а покорно отошел в сторону. Но не вышел, а встал возле порога — бледный, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Осмотр занял полчаса, и все это время Лусия и Хоэль стояли рядом, не отрывая взглядов от Катарины. Она то проваливалось в забытье, то приходила в себя и тогда порывалась встать, бормоча, что ей нужно торопиться — но куда, они так и не поняли.
Наконец, врач ополоснул руки — ему полила из кувшина Агапита, и подошел к Лусии и Хоэлю, потирая ладони и явно собираясь сообщить нечто неприятное.
— Что с ней? — повторил Хоэль хрипло.
— Донна отравлена, — сказал врач. — Яд я диагностировать пока не могу, мне надо знать, что она пила и ела этим утром.
— Отравлена?! — Лусия пошатнулась, но Хоэль поймал ее за локоть, чтобы не упала.
— Обмороки прошу оставить на потом, — сказал он сквозь зубы. — Моя жена за завтраком ела то же, что я и донья Эстефане, — он кивнул на Лусию. — Но с нами все в порядке.
Агапита испуганно пискнула и зажала род ладонями. Все немедленно посмотрели на нее.
— Ты что-то знаешь? — Хоэль отпустил Лусию, отодвинул в сторону врача и пошел к служанке медленно, но та попятилась и заверещала уже в голос:
— Донна ела конфеты! Шоколадные конфеты с ликером! Но я ни при чем!
— Какие конфеты? Откуда? — Хоэль подошел к ней вплотную, и хотя даже не поднял руки, Агапита прикрыла голову, словно опасалась удара.
— Я взяла их в кухне! — затараторила она. — Но я не отравительница! Нет!
— Сейчас проверю, — сказал Хоэль обманчиво-спокойно. — Сам проверю. И не пытайся убежать.
— Но я не виновата! Не виновата! — разразилась рыданиями Агапита.
— Проверю, — Хоэль двинулся к выходу, но тут заговорила Лусия.
— Это я отнесла конфеты в кухню, — сказала она, опустив глаза. — Это был подарок.
— Вы? — Хоэль так и впился в нее взглядом. — С чего это вы расщедрились?
— Это не я — она смешалась и вдруг заплакала так же, как Агапита. — Это был подарок дона Тадео!
— Дон Тадео, — Хоэль выругался вполголоса и пристукнул кулаком по ладони.
— Разборки оставьте на потом, — строго сказал врач, правильно истолковав намерения герцога дель Астра. — Если конфеты еще остались, потрудитесь принести, чтобы я проверил их на наличие яда.
— Там осталась пара конфет — прошептала Лусия, промокая слезы платочком. — Я принесу
— Я принесу! — рыкнул Хоэль и вышел.
Он вернулся очень быстро, принеся две шоколадные конфетки на блюде.
Врач осмотрел их, понюхал, а потом со всеми предосторожностями разрезал пополам одну — запахло вишней и жженым сахаром.
В это время Катарина пришла в себя и попыталась приподняться на локте, но врач ей этого не позволил:
— Почему я в постели? — спросила она удивленно, запинаясь на каждом слове. — А почему вы покрасили мою комнату в красный?.. Это слишком ярко, от такого цвета болит голова
Все невольно посмотрели на стены — они были оклеены нежной голубой тканью, и в убранстве спальни не было ничего красного — разве что чернильница на столе, из розового родонита.
— Красный? Кэт, о чем ты?.. — пробормотала Лусия, глотая слезы.
— У нее галлюцинации, — догадался врач и снова занялся конфетами. — На вид — совершенно обыкновенные, — сказал он. — Надо скормить их ягненку, чтобы посмотреть на симптомы. Если ягненок погибнет
— Нам некогда ждать, когда сдохнет ягненок, — сказал Хоэль, посмотрев на Лусию так, что она отшатнулась и налетела спиной на стенку. — Сейчас я приведу дона Тадео, и он нам все расскажет, а ты, — он не сводил с Лусии глаз, — ответишь за все. И никуда от меня не сбежишь. Поняла?
Он вышел, не затворив дверь, а Лусия бессильно сползла на пол.
Тьерга вновь была потрясена, когда Хоэль Доминго, прозванный доном Драконом, бывший королевский генерал, а ныне герцог, промчавшись по улицам, как взбесившийся дьявол (и что за привычка у семейства дель Астра не ходить, как все порядочные люди, а бегать, сломя голову?!) ворвался в дом де Лара, раскидав слуг, которые пытались его остановить, а потом поволок бедного дона Тадео в Каса-Пелирохо, награждая тычками и затрещинами.
Дон Тадео пытался вырваться, но когда герцог схватил его за горло, попытки сопротивления прекратил.
Горожане наблюдали это возмутительное зрелище и гадали — что же произошло?
Кто-то предположил, что герцог узнал о связи жены с доном Тадео (ведь ни для кого не секрет, что де Лара был влюблен в Черную вдову, как мальчишка), а кто-то вспомнил, что видел врача — дона Адальберто, который бежал к дому герцогской четы. Тут же было придумано, что Катарина понесла от дона Тадео (а может, уже и родила), и герцог, оказавшись рогоносцем, решил казнить любовников.
Кто-то запоздало предложил позвать городскую стражу, но к тому времени герцог уже заволок де Лара в свой дом и плотно закрыл дверь.
— Что вы себе позволяете?! — возмутился дон Тадео, когда Хоэль втолкнул его в спальню Катарины.
Ответом ему был удар в живот, и дон Тадео рухнул, как подкошенный.
Лусия бросилась к нему на помощь, но Хоэль предостерегающе поднял указательный палец, и она остановилась, размазывая по лицу слезы.
— Нет необходимости в такой жестокости, — сказал врач, помогая дону Тадео подняться и сесть на стул.
— Есть необходимость побыстрее узнать о яде, — процедил сквозь зубы Хоэль. — Чем ты отравил мою жену, трус?! Отвечай, или я придушу тебя прямо здесь.
— Отравил?!
