Благородная донна наблюдала за происходящим с безмятежной улыбкой, и сказала, обращаясь к нему:
— Дон Тадео, а вы-то почему весь перемазались в крови? Или тоже убивали барашков?
— Каких барашков?.. — переспросил он потрясенно, даже забыв о своей собственной боли.
— Все говорят о том, что будут убивать бедных ягнят, — пожаловалась ему Катарина. Щеки ее горели, как алые розы, глаза блестели и казались темными, как агат. Пожалуй, она никогда не была так красива — страшной, мучительной красотой, смертельной красотой
— Не беспокойся, донья, мы не станем никого убивать, — заверил ее Хоэль, делая шаг к дону Тадео, — сейчас один трус расскажет нам, что он подсыпал в конфеты
— Что?! — завопил дон Тадео. — Вы с ума все сошли?! Что с Катариной?
— Объясняю, для непонятливых, — Хоэль надвинулся на него. — Ты передал конфеты для моей жены, в подарок. Они оказались отравлены. Или ты сейчас же говоришь врачу название яда, или я сейчас же скормлю эту последнюю конфету тебе.
— Какие конфеты?! Я ничего не передавал!
— Вот как? — Хоэль оглянулся на Лусию.
Та побледнела, глаза ее расширились:
— Но мне сказали — это от вас — пролепетала она. — Конфеты, окропленные святой водой, чтобы освободить Катарину от злых чар
— От меня?! — изумился дон Тадео. — Я ничего не отправлял!
— Человек — сказала Лусия растерянно. — Хромой он напомнил мне о нашем с вами разговоре в беседке и сказал, что раз я обещала вам помогать Боже! — она ахнула, схватившись за голову. — Какая же я идиотка, что поверила!
— Я никого не отправлял, — дон Тадео взглянул на Катарину. — Клянусь! Я не причинил бы ей зла! Никогда!..
— Время идет, — нетерпеливо напомнил врач. — Нам надо распознать яд, прикажите, чтобы привели молочного ягненка
— Дайте сюда! — Хоэль вдруг схватил оставшуюся конфету и сунул себе в рот.
Тут вскрикнули уже все четверо — Лусия, Агапита, дон Тадео и врач, а Катарина снова заговорила о милосердии к барашкам.
Врач бросился к ней, а остальные смотрели на Хоэля, как на безумца.
— По вкусу — шоколад, ликер и вишня, — ответил он, растирая языком конфету. — Я ничего особенного не чувствую. Только что ликер немного водянистый, не такой крепкий, как обычно бывает.
— Святой Дамиан! — ахнул врач. — Галлюцинации, лихорадка, яд без вкуса и запаха — скорее всего, ее отравили водой Тефаны.
— Что за вода, говорите прямо, — потребовал Хоэль.
— И скорее всего, яд добавили в ликер, — врач снова принялся осматривать разрезанную конфету. — Да, начинка не такая яркая, как положено быть вишневому ликеру Но что же вы наделали, добрый дон?! Теперь вы тоже отравлены!
— Спасайте мою жену, а за меня не беспокойтесь, — отрезал Хоэль. — Если это яд, дайте ей скорее противоядие.
Но врач бессильно развел руками:
— У меня нет антидота, чтобы спасти вас
— Что значит — нет? — Хоэль схватил его за грудки и встряхнул. — Ты лекарь или как?!
Агапита взвизгнула, дон Тадео попытался помешать, но Хоэль играючи оттолкнул его, отчего он рухнул обратно на стул, едва не свалившись на пол. Только врач даже не изменился в лице, глядя высокомерно:
— Считаете, если убьете меня, донне станет легче? Сомневаюсь.
Опомнившись, Хоэль отпустил его, а врач продолжал:
— Вода Тефаны или «Манна святого Николая из Бар» — придумка наших итальянских соседей. Страшный яд, шесть капель — уже смертельная доза. А донна Катарина приняла, как я думаю, гораздо больше шести капель. Удивительно, что она еще жива
— Где достать противоядие?! — заорал Хоэль.
Катарина тут же начала пенять ему, что повышать голос неприлично.
— Да, прости, милая, — сказал Хоэль покаянно и посмотрел на врача свирепо и зло.
— Только у королевского лекаря, — ответил тот с достоинством. — Это очень редкое снадобье, его умеют изготавливать лишь в столице. Я тут бессилен.
— В столице? — Хоэль хмыкнул. — Значит, я его принесу. Сиди здесь и смотри за моей женой.
— Но до столицы три дня пути, а донна Катарина едва ли переживет сегодняшнюю ночь, — сказал врач тихо, и Лусия заплакала, спрятав лицо в ладони.
— Мы сейчас же отправляемся! — дон Тадео вскочил. — У меня в конюшне самые быстрые андалузцы! Возьмем шестерых!
Хоэль оглянулся на него с раздражением:
— Сядь и помолчи. Я принесу противоядие, а ты будешь сидеть рядом с моей женой и следить, чтобы никто — ты слышишь? — чтобы никто не передал ей ни святой воды, ни конфет, ни благовоний. Понял? И особенно — чтобы к ней не подошел никто из ее поганой семейки. Уверен, это их рук дело.
— Клянусь, я никому не позволю к ней подойти, — дон Тадео смотрел на Катарину больными глазами. — Возьмите всех моих коней, я распоряжусь — он подошел к столу, хватая перо, но Хоэль его остановил.
— У меня лучший конь на этом свете, оставь своих кляч себе, — сказал он угрюмо. — А главное, не подпускай к Катарине близко вот эту дуру, — он указал на Лусию. — А вы, дон лекарь, напишите название противоядия и сделайте все возможное, чтобы моя жена дождалась меня.
— Хорошо, будем надеяться на лучшее, — пробормотал врач и взял перо и бумагу.
— Куда ты собрался? — всполошилась Катарина и села в постели, но Хоэль уложил ее на подушки. — Хочешь покинуть меня?!
— Нет, совсем нет, — успокоил ее муж. — Просто хочу привезти тебе подарок.
— Не надо подарков, — сказала она и улыбнулась, погладив его по щеке. — Не уезжай, Хучо. Я была так сердита на тебя, но теперь все неважно
— Я быстро, — сказал он, перехватывая и целуя ее руку. — Только дождись.
— Куда же я от тебя денусь? — усмехнулась она и закрыла глаза. — Ах, такая усталость
