— Как они смеют томить мёртвых, даже после их смерти. Душам наших родителей давно пора уйти на покой, — раздражённо проговорил Панчо.
— Пожалуйста, не опозорьте меня, — тихо проговорил дон Гарсия, всматриваясь в окно.
— Си, отец, — в унисон проговорили Пабло и Милагрес, смотря на отвёрнутое лицо отца.
На его лице было сложно что-то прочитать. То ли оно показывало безмятежие и спокойствие, но в эту же секунду глаза горели какой-то детской игривостью и возбуждённостью.
— Пабло, с этого дня ты не можешь больше вести себя, как ребёнок. Ты уже мужчина, поэтому пытайся соответствовать своему будущему статусу.
— Си, отец, — холодно отозвался Пабло, подправляя уложенные волосы и тяжело вздыхая.
Милагрес посмотрела на своего грустного младшего брата, кажется он бледнее обычного, а его губы незаметно дрожали. Он ещё слишком молод, чтобы проходить через всё то, через что он проходит в данный момент.
— Господин, вдали виднеется гасиенда дона Монтеро, — прокричал кучер, дёрнув поводьями и поворачивая карету с лошадьми на узкую дорогу, что вела прямиком к высоким воротам гасиенды гранда первого класса.
Дон Гарсия надел на свою голову чёрный цилиндр и стал смотреть в окно. Как только роскошная карета заехала на территорию гасиенды, один высокий лакей поспешил открыть дверь кареты. Первый по правилам вышел дон Гарсия, придерживая высокий цилиндр и прячась от палящего солнца. Вторым на подножку ступил Пабло, что напряжённо вдохнул горячий воздух, оглядывая большой, как дворец, дом семьи Монтеро. Пабло ступил на землю новыми чёрными кожаными сапогами, что доходили молодому человеку до колена, и повернулся обратно к карете. Прогнав лакея, Пабло протянул большую ладонь в белой перчатке своей старшей сестре, что третья появилась на улице перед домом гранда первого класса. Девушка тоже оглядела высокий белоснежный дом и сады, что росли на длинных балконах с позолоченными ограждениями, где располагались золотые изображения сокола, как герб семейства Монтеро.
— Дон Гарсия, — из высоких дверей в виде округлой арки вышла невысокая фигура дона Монтера, приглаживающая ровные седые бакенбарды. Мужчина одной рукой в бордовой перчатке подправил золотой шелковистый платок, который покоился на короткой шее, а другой опирался на трость с серебряным наконечником.
— Дон Монтеро, — дон Гарсия крепко сжал руку гранда и отступил, чтобы показать своих красивых детей.
— Сеньорита Милагрес, — мужчина аккуратно коснулся сухими губами мягкой ручки девушки и переключил свой взгляд на особо важную для него фигуру, — поздороваемся без перчаток.
Дон Монтеро аккуратно снял со своей руки бордовую перчатку, показывая сморщенную от времени кожу. Пабло еле заметно «кивнул» глазами и поспешил исполнить просьбу сеньора Монтеро. Пабло быстрым и ловким движением оголил юношескую руку и протянул её мужчине, принимая крепкое рукопожатие.
Дон Гарсия гордо осмотрел своего повзрослевшего сына и переключился на нахмуренную Милагрес. Девушка поспешила улыбнуться отцу, натягивая широкую улыбку.
— Пройдёмте, — довольно проговорил дон Монтеро и указал рукой внутрь своего огромного особняка.
Приезда дона Гарсия со своими детьми: красавицей дочерью и будущим мужем сеньориты Мариэнелы Пабло, ждала абсолютно вся прислуга. Молодые креолки в красивых костюмах с белыми фартуками стояли в огромной приёмной, где был накрыт роскошный стол.
— Прошу, — дон Монтеро первым сел за стол, приглашая важных гостей сесть за ним.
Длинный стол из дуба сочился от обилия всевозможных мексиканских угощений. Здесь также были и иностранные деликатесы, привезённые из Европы.
— Благодарим за ваше гостеприимство, дон Монтеро, — проговорил сеньор Гарсия, укладывая кремовую салфетку на свои чёрные брюки. Милагрес и Пабло признательно кивнули, желая оставить слова при себе.
— Прошу отведайте это белое вино 1790 года сбора, которое я привёз из Италии, — проговорил дон Монтеро, и молодые дамы поспешили наполнить бокалы гостей.
— Прекраснейшее вино, дон Монтеро. Откуда вы говорите его привезли? Италия? Ах, как интересно, — Милагрес поставила хрустальный бокал на стол и посмотрела на мужчину.
Гранд, задумавшись, свёл свои широкие седые брови:
— Если я не ошибаюсь, это было где-то под Венецией.
— Говорят, там приятный мягкий климат. Тёплая зима и вовсе не жаркое лето, — поддержал беседу Пабло, хоть ему вовсе и не было интересно.
— Си. Там намного лучше, чем в Мехико. Здесь так жарко, — сеньор вытер подступивший пот к лицу кремовой салфеткой, — отправлю вас с Мариэнелой в Венецию после свадьбы.
— Очень признательно со стороны сеньора, но я всё же хочу остаться с семьёй, — Пабло низко склонил голову, на что дон Монтеро весело рассмеялся, беря в свою ладошку серебряную вилку.
— Это же не на всю жизнь, Пабло, — строго проговорил дон Гарсия, посмотрев на сына, — будь благодарен дону Монтеро.
— Но, отец, — Пабло желал тихо возразить мужчине, но тот нахмурил брови, а после, вытерев рот салфеткой, вновь посмотрел на хозяина особняка.
— Дон Монтеро, где же ваша прекраснейшая дочь?
— Мариэнела должна скоро появиться, — проговорил сеньор.
— Я здесь, отец, — послышался тихий мелодичный голос молодой девушки.
Со второго этажа, по золотой витиеватой лестнице спускалась молодая девушка в белом платье. Её бледно-розовое сюрко плавно спускалось вместе с воздушным платьем и волочилось за ногами, пока девушка спускалась по лестнице. Кудрявые тёмно-русые волосы были собраны в аккуратную причёску, которую обвивали алые цветы, а медовые глаза пробежались по присутствующим. Кажется сеньорита здесь самый ожидаемый и самый неожиданный гость.
— Дорогая, — дон Монтеро быстро поднялся со своего стула и подошёл к дочери, которая не отводила взгляда от её будущей семьи. В свою очередь Милагрес проводила взглядом грациозную фигуру своей будущей невестки, яростно сжимая серебряную вилку в своей руке.
— Буэнос тардес, дон Гарсия, — Мариэнела присела в глубоком реверансе, придерживая своё сюрко, — сеньорита Милагрес, Пабло, — как-то слишком насмехающе произнесла сеньорита, от чего Милагрес злилась ещё больше.
— Вот, наконец, вы познакомились с моей дочерью, — дон Монтеро опять сел за стол, кивая своей дочери, которая села рядом со своим будущим женихом, — теперь можно обсудить детали свадьбы.
— Сеньорита Мариэнела, или мне называть вас Инессой, — Милагрес подкараулила сеньориту Монтеро у уборной комнаты, куда первая отлучилась ненадолго.
Ах, и ведь правда. С этими кудрявыми волосами и глазами с пышными ресницами сеньорита уже встречалась. Неужели это и есть та самая загадочная незнакомка, которая нагло называла себя Инессой, пряча истинный облик.
— Меня зовут Мариэнела Монтеро, и я дочь дона Монтеро из рода Монтеро, — сеньорита подправила выбившуюся прядь волос, смотря своими медовыми глазами на молодую Гарсия.
— Но, сеньорита Монтеро, вам больше подходит «обманщица», — Милагрес грозно приблизилась к молодой девушке, вдавливая ногти в тонкую белую кожу.
— Никто не смеет называть меня «обманщицей».
— Тогда кто же вы, если не она? Инесса? Ах, бросьте, как это глупо! — Милагрес насмехающе оглядела сеньориту Монтеро с головы до ног.
— Для вас я сеньорита Мариэнела, большее вас не касается!
— Не касается? Это касается Дельгадо! Это касается Алехандро! — Милагрес повысила голос, теряя контроль над своими словами, — разве у
