— В вашем мире тоже есть Новый Год?
— И в вашем? — улыбнулась Вера, он кивнул. — И как его у вас празднуют?
— Наряжают елку, развешивают везде бумажные украшения, колокольчики и венки из еловых веток, собираются компаниями, едят-пьют-играют в игры, дарят друг другу подарки. А у вас?
— Почти так же, — удивленно кивнула Вера, — только у нас подарки приносит Дед Мороз.
Министр рассмеялся и в ответ на её недоумевающий взгляд, пояснил:
— У северцев есть такой фольклорный персонаж, Генерал Мороз. Считается, что он помогает им в войнах. Его изображают здоровым седобородым дедом в длинной шубе и с мешком, а в мешке у него, по легенде, всегда есть, что выпить и чем закусить. На Новый Год он приходит в гости и угощает всех, у них есть народная забава — одеваться Генералом Морозом и ходить в гости, его приход считается добрым знаком, поэтому его всегда кормят и поят. — Он отпил бульона, задумался, помрачнел и поднял на Веру мрачный взгляд, тихо, весомо заявляя: — Не дай вам Древние Боги попасть к северцам на празднование Нового Года. Потому что в Карне праздник длится одну ночь, а на севере — от двух дней до недели. И к концу этой недели можно внезапно очнуться с похмелья на другом краю континента, в чужой одежде, с незнакомыми людьми и без малейших воспоминаний.
— Ого, — пораженно округлила глаза Вероника, — с вами так было?
— К счастью, нет. Но агентов стабильно приходится собирать по всему миру, каждый год хоть кто-нибудь, да отличится. — Он хмуро посмотрел в чашку, отпил и вздохнул: — На севере считается некультурным отказываться от выпивки, от еды можно, от спиртного — нет. А они там настолько хлебосольные хозяева, что предлагают выпить всем, абсолютно всем, даже незнакомцам, даже если человек зашел на их праздник по делу и ему нужно бежать дальше. — Вера понимающе улыбнулась, министр допил бульон и опять протянул чашку: — Ещё.
— Вы уверены? — приподняла брови Вероника, он на секунду задумался, потом качнул ладонью:
— Давайте, наверное, неполную. Ну, половину. Чуть больше половины.
— Командуйте. Ещё?
Он приподнялся, заглядывая в чашку:
— Да, ещё столько же.
— Пойдёт?
— Отлично. — Он взял из её рук чашку, помолчал и тихо рассмеялся, качнул головой: — Где я только не командовал в своей жизни, но чтоб на кухне… — Вера грозно сдвинула брови и подняла указательный палец:
— Не надо, это всего лишь фигура речи. На моей кухне командую я.
Он усмехнулся и поднял бровь:
— Кто угощает, тот и задает вопросы?
— Вот именно. И кстати, о вопросах — у меня их очень много.
Господин министр резко опустил глаза и взял чашку, потом на секунду поднял взгляд, осторожный и недоверчивый, веселье из голоса пропало:
— Мне ещё тяжело говорить.
— Рассказывать сказки про Деда Мороза вам это не мешало, — сложила руки на груди Вера, он отпил бульона, помолчал, отпил ещё. Потом медленно вздохнул и обреченно кивнул:
— Ладно, один вопрос. И для честности, я тоже задам вам один и вы на него ответите, даже если это будет неудобно и неприлично. Идет?
Веронике его тон не понравился, она стала лихорадочно думать, строить догадки о том, что же он хочет спросить. Министр поддразнивающе поднял бровь:
— Боитесь, госпожа Вероника? Вам есть, что скрывать?
— Не боюсь, — выровнялась Вера, — идет. Но я спрашиваю первой. — Он напряженно кивнул, она готова была поклясться, что он-то как раз боится.
«Если вопрос только один, то нужно выбрать правильный.»
Она глубоко вдохнула, собираясь с силами, и медленно спросила, внимательно следя за его лицом:
— Почему Тонг держал бонсай в подвале?
Министр впечатленно дёрнул бровями, но сразу же изобразил насмешливую улыбку:
— Вы уверены, что это именно тот вопрос, который вы хотите мне задать? Почему вас это интересует?
Он так старательно изображал веселье, что она не поверила.
— Да, это именно тот вопрос. И я хочу получить ответ.
— Вы решили потратить свой вопрос на дерево? — фыркнул он.
— Хватит вилять, господин министр, — с сарказмом усмехнулась Вера, — бонсай — хоть и маленькое, но растение, ему нужен свет. И ему, бедняге, в подвале было явно неуютно, оно выглядело нездоровым, Тонг не мог этого не заметить. И по логике вещей, заметив, он должен был что-то предпринять, но он не стал. И я спрашиваю вас, почему?
Он перестал изображать веселье, отпил ещё бульона и прохладно спросил:
— С чего вы взяли, что я должен это знать?
— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, — издевательски пропела Вера. — Я уверена, вы знаете. И бонсай этот вы видели, и время подумать у вас было. Отвечайте.
Министр нервно сжал губы, тихо, раздраженно сказал:
— В подвале у старого Тонга мне было немного не до того, я смотрел на вас, а не на деревья. — Вера пораженно распахнула глаза, он тут же замер, как будто сам только что понял, что сказал, смущенно опустил голову и стал вертеть в пальцах чашку.
Вероника вдруг подумала, что как-то уж слишком сильно он смутился, хитро улыбнулась и поставив локти на стол, подперла ладонями щеки, дождалась, пока министр на неё посмотрит, чтобы оценить результат своих слов, улыбнулась ещё ехиднее и качнула головой:
— Слабо, господин министр, на троечку, — задумчиво посмотрела в потолок и кивнула, — с плюсом, за артистизм. — Смущение с его лица исчезло в миг, оно дрогнуло раздражением и Вера издевательски улыбнулась: — Что вас больше зацепило — то, что номер не прокатил, или троечка? — Он злобно засопел и отвернулся, допил бульон, отставил чашку, Вероника тихо рассмеялась и промурлыкала: — Судя по тому, что вы перешли к таким недостойным методам увиливания, вопрос таки стоящий. И я всё ещё жду ответа.
— Я не знаю, — угрюмо сказал он.
— Не верю, — заявила Вера. Он поднял бровь и указал глазами на «часы истины», стоящие на столе у стены, рядом с солонкой и сахарницей. Вера посмотрела на них и уверенно качнула головой: — Нет, не верю. Это неточный прибор. К тому же, вы говорили, что ему можно научиться врать, а если это возможно, то, готова спорить, вы умеете.
Он криво усмехнулся, тихо сказал, не поднимая глаз:
— Что ж вы так прицепились к несчастному бонсаю, а?
— Почему же вы так не хотите отвечать, а? — передразнила его Вера. Он поморщился, как от головной боли, обреченно вздохнул:
— Потому что это вопрос… международной политики, а конкретно это дело находится под грифом секретности такого уровня, что о нём нельзя говорить даже с самим собой. Давайте вы выберете другой вопрос?
— Ладно, — недовольно скривилась Вера, потерла ладони, глядя на господина министра как на будущий обед, подумала и спросила: — За что был осужден тот человек, который хотел вас поцарапать?
Министр зло выругался под нос и обвиняюще посмотрел на Веру:
— Следующий вопрос.
— Ладно, — многообещающе улыбнулась Вера, — почему
