Видимо, Ленц уловила перемену в нем, потому что ее рука мягко переместилась с локтя на ладонь. Он ответил на ее безмолвный вопрос.
— Я не волнуюсь, просто знаю, чего от них можно ждать. — Бен пожал плечами.
— Твоя прошлая девушка затмила всех, думаешь, у меня нет шансов? — робость, с которой Менсер произнесла это, заставила его смягчиться, хотя Стилл был уверен, что придушил бы на месте любого другого человека, который осмелился бы сейчас упомянуть Жак.
— Думаю, перед тобой у них нет шансов.
И у них действительно не было ни шанса. Когда они перешли порог банкетного зала, внешне Стилл избавился от любого намёка на эмоции, но внутри него бурлило настоящее пламя. Он видел каждый голодный похотливый взгляд, устремленный на невинную Менсер. Они видели в ней симпатичную игрушку победителя и были уверены, что у нее есть цена, которую они в состоянии заплатить.
Но было кое-что, что всё время ускользало от острого взгляда Двенадцатого. По меньшей мере треть взглядов, и женских, и мужских, были устремлены на него. Стилл злился, а Менсер отчаянно ревновала, хотя и знала, что ее единственная конкурентка покоится в могиле. Это, на самом деле, забавно. Он никогда не осознавал, какое впечатление производит на окружающих. Ненависть к себе, которой он уже проел плешь всем, кто его знает, не позволяла Бенджену открыть глаза на то, что не только Менсер влюблена в него до беспамятства, но и сотни других женщин. Его безразличный взгляд, незаметно блуждающих по их лицам, но почти никогда не останавливающийся на ком-то одном, до кошмарного милый прищур, ровная осанка, рост, возвышающий его над всеми, тонкие пальцы, что всё время то растирали переносицу, то беспокойно скользили по ножке бокала или поверхности стола. Он не был мальчиком с глянцевой обложки, но эта загадочность, немногословность и вечная тоска по умершей возлюбленной… что еще нужно женщине, чтобы потерять голову?
Пока оба пришельца из Двенадцатого занимались самокопанием, кое-кому из толпы удалось пробраться к ним. Лирен долго заставлял себя оставаться за столом с политиками, лениво попивая крепкий виски, но любопытство пересилило в нем чувство опасности. Он был слишком заинтересован девушкой, которой удалось пробить панцирь Стилла.
— Добрый вечер, мистер Стилл и мисс… Ленц, — он легонько сжал кончики ее пальцев и с почтением прикоснулся к ним губами. Широкая улыбка мужчины тут же заставила ее просиять. Краем глаза Бен заметил, как она расслабила плечи.
— Мистер Батлер, — восхищенно выдохнула Менсер, разглядывая усыпанный блестящей чешуей костюм Лирена. — Я и не надеялась, что мне посчастливится с Вами познакомиться.
— О, я тоже был уверен, что Бенджен ни за что не поделится с нами таким сокровищем, — он приподнял бокал и сделал глоток, лукаво усмехаясь.
Он изменился даже сильнее, чем Бен ожидал. В его взгляде появилась беспечность, движения стали куда более размеренными, как-будто ленивыми, а улыбка, некогда такая искренняя, сейчас выглядела натянутой. Стилл ожидал увидеть человека, пребывающего в глубоком горе, но перед ним стоял тот, кто уже потеря интерес к жизни. Это было опасно для их дела.
— Как дела у нашей знакомой? — убедившись, что рядом с ними никого нет, осторожно произнес Бен.
— Она в порядке, благодаря вам. Не волнуйтесь, я продолжаю делать, что полагается, — Лирен словно прочитал его мысли. — Как дела у вас? Для меня стало неожиданностью то, что вы занялись благотворительностью.
— Меня всегда заботило благо Панема.
После этого Стилл посчитал, что сделал всё, что должен был, и полностью передал беседу под попечительство своей компаньонки. К ним подходило еще несколько победителей, включая тех, что раньше не горели желанием завести с ним знакомство, но куда больше было капитолийцев. Все они щедро угощали Менсер коктейлями, видимо, в надежде вытащить из нее пикантные подробности о личной жизни Стилла, но Ленц держалась превосходно. Она непринужденно болтала со всеми желающими, пробовала напитки и дружелюбно нахваливала их, но не увлекалась. Бен и не заметил, как расслабился и позволил себе потерять внимание к этому пустому трепу. Он старательно делал вид, что с интересом разглядывает потолок, украшенный мозаикой, музыкантов в белых фраках и золотые арфы в их руках, хотя на самом деле не мог отделаться от мысли, что это одно из самых важных для него преимуществ Менсер — рядом с ней можно не волноваться, что что-то пойдет не так. Жаклин могла увлечься, сболтнуть лишнего, заставить его смутиться или намеренно вызвать ревность - Ленц же была осторожной, говорила только по необходимости и только то, что хотели услышать ее собеседники, но никогда не позволяла им нарушить собственное личное пространство. Вьено всегда жила нараспашку, у нее, кажется, не было никакого понятия о личном. Он любил ее за это, любил всё в ней, но от этого словно всё время ходил по раскаленным углям.
— Мы уже можем поехать? Я немного устала. — Невинно поинтересовалась Менсер, обращая к нему внимательный взгляд изумрудных глаз. Она будто чувствовала, когда его мысли занимала Вьено, и изо всех сил старалась перетянуть внимание на себя.
Бенджен благодарно кивнул. Он был готов ехать домой еще до прибытия сюда. Штаны его костюма были слишком обтягивающими, и он терпеть не мог яркие цвета в своем гардеробе. Яркий свет люстр раздражал, музыка была слишком громкой и быстрой, а блюда какими-то извращенными. По приезде домой непременно закажет себе большой кусок простого жареного мяса. Ему больше так и не удалось поговорить с Лиреном, хотя казалось, что тому есть, что сказать. Если это повторится и завтра, эта поездка будет потрясающим примером того, как можно бездарно просрать несколько дней своей жизни.
========== Глава 18 ==========
На утро следующего дня была назначена конная прогулка. Менсер, которая никогда раньше не видела лошадей, была в абсолютном восторге, и радость, что искрилась в ее глазах, заставила Победителя подумать о том, что, возможно, эта поездка не такая уж бесполезная. Перед девушкой открылся совершенно иной мир, противоположный всему тому, что она видела и знала раньше. Капитолий вмещал в себе все радости жизни, в Дистриктах же были доступны только некоторые из них. И то, что кажется обыденностью в Десятом — лошади, например, — совершенно недоступная роскошь для жителей Двенадцатого. Осознание, насколько ограничена их жизнь, в полной мере пришло к Бенджену лишь после того, как он увидел все уголки Панема собственными глазами. Возможно, теперь Менсер будет понятнее, зачем они ввязались в это,
