Элизабет ощутила покалывания всей кожей. Она не узнала название книги, однако за обедом у Эшкрофта леди Ингрэм упомянула гримуар Бальтазара Торна – трактат по некромантии. В мире существовало не много таких текстов. Могло это быть одно и то же?
– Это правда, что Харроус лучше подготовлен. – Госпожа Уик невидящим взглядом смотрела вперед. – А что Наставник Хайд?
– Хайд осознает свой долг. Он уверяет, что умрет, если должен и если до этого дойдет. Если его жертва спасет тысячи жизней.
Стоны и скрип колес заглушали их голоса. Из темноты материализовалась фигура, плывущая сквозь туман, словно черный корабль, скользящий по призрачным водам. Это выглядело как клетка – огромная клетка на колесиках, в которой, на первый взгляд, ничего не было. Затем сквозь нее пробился свет лампы, и Элизабет разглядела железный сундук, висевший в центре, закрепленный паутиной цепей, натянутых по углам.
Во рту у нее пересохло, и холодный пот побежал по спине. Тень, упавшая на стену между хранителями, не принадлежала клетке. Что-то еще рябило на камнях, простираясь до потолка на много этажей выше, где оно изгибалось вбок, протекая сквозь ребристые арки над головой. Когтистые пальцы дергались над хранителями, словно хватаясь за них, каждый коготь – длиной с меч. Хотя тень была слишком велика и слишком искажена каменной кладкой, чтобы Элизабет могла разглядеть ее черты, что-то в ней казалось пугающе знакомым.
Гримуар Десятой ступени. Судя по их разговорам, это был именно он. Даже в будущем став хранителем, она не ожидала увидеть хоть одну такую книгу, не говоря уже о том, чтобы застать его перевозку – наверное, первую за сотни лет.
Вскоре все три гримуара Десятой ступени со всего королевства окажутся в хранилище Харроуса.
Глава двадцать вторая
Элизабет макнула швабру в ведро с мыльной водой, затем шлепнула ею об пол, размазывая пену по каменным плитам. Грязная жижа разливалась, выгоняя книжную тлю из убежищ под плинтусами. У Элизабет не было сил преследовать ее. Она наблюдала, как жирное насекомое заметалось в панике по полу, и остановилась, опираясь на швабру. Веки медленно начали опускаться. Одну минуту. Отдохнуть всего минуту…
– Господь всемогущий! Что с тобой?
Элизабет вздрогнула и проснулась. Ее внутренности сжались, когда она заметила длинную тень, вытягивающуюся по стене. Она моргнула и увидела лишь Гертруду, которая стояла перед ней, уперев руки в бока.
– Ты часом не задурила себе голову каким-нибудь мальчишкой? Что ж, тогда послушай моего совета, – сказала старушенция, поднимая тяжелое ведро и таща его вдоль по коридору в необычайно редком приливе заботы. – Он того не стоит. Тем более если не дает тебе спать по ночам. Вот оно как, глупая девчушка.
Элизабет машинально кивнула и продолжила водить шваброй по полу. Ее руки будто налились свинцом, в глаза словно насыпали песка и опилок. Если бы только Гертруда знала правду!
Когда девушка этим утром выбралась из Королевской библиотеки, городской колокол бил пятый час утра, и слуги Хемлок-парка уже вовсю хлопотали в предрассветном сумраке. Хоть в архивах Элизабет находилась в абсолютно бодром состоянии, две ночи без сна дали о себе знать. Все вокруг казалось размытым, а ее походка напоминала движения запойного пьянчужки. С момента, как она добралась до дома Натаниэля и ступила на порог, Элизабет помнила лишь как Сайлас поднимает ее и несет наверх. Он помогал ей собираться на работу, и, прежде чем что-то понять, она вновь оказалась в библиотеке.
Ей пришлось приложить всю силу воли, чтобы не остаться дома изучать Кодекс. Не было ничего более удручающего, чем тратить все утро на мытье полов, зная, что Эшкрофт в любой момент может сделать следующий шаг. Однако девушка не могла так рисковать и привлекать к себе внимание. Это был лишь третий день ее работы в Королевской библиотеке, и, если она исчезнет сразу после пропажи гримуара Шестой ступени, госпожа Уик тотчас это заметит. Гораздо разумнее было провести утро за мытьем полов, чем всю жизнь в подземелье.
К этому моменту она не заметила, чтобы кто-то обратил внимание на пропажу Кодекса: колокола не звенели, хранители не суетились вокруг. Утренние часы проходили в смутном измождающем тумане.
В полдень Гертруда даровала ей целый час отдыха и приказала вздремнуть, а затем снова возвращаться на работу. Элизабет взяла свой обед и пошла в комнатку в южном шпиле, которую до этого показал ей Парсифаль. Из нее открывался вид на окрестности: зеленые лужайки, втиснутые между зарослями деревьев, отливающих всеми оттенками красного и ржаво-оранжевого. Это был ясный солнечный осенний день, и хранители упражнялись в строевой подготовке. Девушка открыла окно, чтобы впустить в комнату отдаленные звуки криков и лязга мечей. Хранители были не намного старше Элизабет. Всего пару недель назад она с легкостью могла бы быть среди них, а теперь чувствовала себя призраком, преследующим собственное тело и наблюдающим свою жизнь сквозь грязное стекло. Больше не было уверенности, где находилось ее место и чего она хотела. Могла ли она после знакомства с Натаниэлем и Сайласом относиться к магии как к чему-то враждебному и вернуться туда, откуда начинала?
Сидя за столом в углу комнаты, Элизабет почти покончила со своим обедом, когда в дверном проеме показался Парсифаль.
– Так и думал, что ты здесь, – произнес он. – Могу я присоединиться?
Когда она кивнула, он подошел к окну и выглянул на улицу.
– В первый день нашего знакомства постеснялся об этом сказать, но раньше я приходил сюда, потому что другие воспитанники обижали меня. Такое бывает, когда тебя зовут Парсифалем. Я мечтал о том, как однажды стану хранителем и заставлю их пожалеть обо всем, что они делали.
Она перестала жевать яблоко.
– Ты хотел стать хранителем?
– А что тебя удивляет? Конечно же хотел. Каждый ученик мечтает им стать – иногда по каким-то правильным и важным причинам, но в большинстве случаев просто из-за власти и возможности издеваться над другими воспитанниками.
– Это неправда, – запротестовала она, однако, вспомнив Уордена Финча, должна была признать, что в его словах есть смысл. – Что заставило тебя передумать?
Он пожал плечами.
– Я не уверен. Думаю, что в жизни есть много вещей гораздо интереснее, чем постоянно выглядеть мрачным и закалывать мечом все, что движется. Вокруг столько возможностей…
Он стоял, теребя в руках кольцо с ключами, словно набираясь смелости что-то сказать. Спустя несколько секунд она начала чувствовать себя неловко.
– Слушай, – выпалил Парсифаль, – я знаю, что ты представилась управляющему как Элизабет Кросс, но ведь ты… ты – Элизабет Скривнер, о которой писали газеты, не так ли?
Кровь отхлынула от лица девушки. Ее имя было очень распространенным, она не задумалась о том, как небезопасно будет
