Метки очень напоминали те, что красовались на моей коже.
— Ты тоже фея? Фей? — нервно хмыкнула я.
— Нет. — Дарен повернулся обратно. На лице была такая смесь из нежности, счастья и досады, что я оторопела. — Но я люблю фею. Очень люблю.
Фея тут была одна. И другой не предвиделось. Но я все равно боялась верить услышанному. От слов Дара хотелось петь, танцевать, обнять его, поцеловать… и навсегда остаться рядом… И застрелиться от всего этого… кошмара.
— А если серьезно? — Я облокотилась о колено, подперла голову рукой. — Откуда на твоей спине точно такие же метки, как у меня? Почему они появились? Когда? Какие предположения?
Я вопросительно смотрела на Дара. А сердце пело, в ушах звучали его слова. Потому что… потому что… я люблю его? Боги! Почему он не нечисть? Ведь он же не нечисть, правда? Я смогла очеловечиться, мог и он… Нет! Он настоящий дракон, а не подделка вроде Коши.
— Предположения есть. — Дар накинул рваную рубашку, сел рядом на диван. — У фей, способности которых оказались у тебя, действовал тот же принцип, что и у нынешних хозяев подлунных земель. Феи разделяли крылья с теми, кого любили и кто любил их. Я люблю тебя, Селеста. Ты мое синеглазое крылатое чудо.
Я со вздохом откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Не надо, боги, пожалуйста, не надо со мной так! Я нечисть, но у меня тоже есть сердце!
— Может, ты все-таки тоже был у алхимиков? Когда-то давно? Но забыл?..
Последняя надежда безумно счастливой и несчастной нечисти…
— Нет, — прозвучало похоронным маршем.
Теплые губы коснулись моих губ, по плечам заскользили ласковые пальцы. Я ответила, утонула в нежности. Я ведь могу, только немного, потом я разобью ему сердце. Ему и себе…
— Селеста. — Дар прижал меня к себе, а я, давясь слезами, прошептала:
— Я не могу тебя любить!
— Ты уже любишь.
Я отодвинулась от дракона и, твердо глядя ему в глаза, выпалила на одном дыхании:
— Я не могу, Дар! Это неправильно! Потому что я нечисть! Имп! Бес!
Дарен открыл рот. Я приложила пальцы к его губам и грустно покачала головой.
— Я не больна, это не последствия удара по голове. Я нечисть, бес, имп. Я должна была стать кошкой, а стала девушкой. Я не человек и не нелюдь, я — эксперимент алхимиков. Я солгала. Алхимики говорили только об импах, только о нас.
Дарен отвел мою руку в сторону, усмехнулся легко и задорно.
— Знаешь, а ведь ты больше человек, чем многие люди. И куда лучше некоторых нелюдей. Мне совершенно не важно, кем ты себя считаешь. Ты — чудесная девушка, человек. Мне все равно, кто ты, я люблю тебя.
И я люблю! Так, что дышать не могу. Но…
— Мне не все равно, Дар, — прошептала я и показала на дверь. — Пожалуйста, не надо ничего говорить…
Дракон дернулся ко мне, нахмурился. Потом поднялся с дивана и пошел, куда направили.
— Я пойму, если ты решишь не помогать. — Последний писк, глупость.
Но когда сердце рвется вслед за драконом, говорить умные вещи не выходит.
— Не надейся, феечка! — прозвучало из-за захлопнувшейся двери. — И вообще. То, что импы нечисть, надо еще доказать!
— Зачем? Если и так понятно…
Ох, как хотелось поверить в теории ученых, что импы «нечто неизвестное», что они не просто так сопровождали фей… Но разве «нечто» может любить? Исключено! Так что нет никакой разницы, кто я — нечто, бес, имп. Я не человек. И не нелюдь. И наша с Даром любовь — насмешка богов… Хотя какое им дело до нечисти? Она ведь порождение магии и стихии, ошибка природы, недостойная души.
Я добрела до спальни, сгребла сонных импов в охапку и разревелась. В ответ на вопросительные грезы пробурчала:
— Я самая глупая в мире нечисть! Я безумно его люблю!
— Да! — прозвучало из-за двери.
Дар сунул под мышку папку с кипой бумаг, потянул за ручку.
В кабинете лорда Сиварда царил образцовый порядок. Все стопочками и по полочкам. Ни одного лишнего предмета. Было раньше. Сейчас на его столе появился портрет леди Гвиннет. Странно, но он, такой легкий и нежный, отлично вписался в царство прямых линий и темной тяжелой мебели.
Белый дракон поднял глаза от бумаг, кивнул на кресло.
Дар устроился на жестком сиденье, разложил копии бумаг на свободном крае стола. Сивард с интересом косился на его заготовки. За две недели главный архивариус привык, что Дарен иногда консультируется у него. Потому как голова белого дракона была каталогом и справочником по документам архива. И не только.
— Решили поработать в выходной? — осведомился Сивард, когда Дар протянул ему список вопросов. — А мне казалось, что вы с помощницей ушли в Вилберн.
То, что знания вытеснили из головы белого такт, Дар уже понял. И почти привык к не всегда уместным прямым вопросам главного архивариуса.
— Мы уже вернулись.
— Почему тогда вы один? — тут же последовал вопрос.
Потому что девушка, забравшая его сердце, оказалась нечистью. И врать ей нет никакого резона. Имп, бес, нечисть. Но это нужно еще доказать! Или опровергнуть.
— У Селесты выходной, — коротко ответил Дарен, кивком показал на лист в руке Сиварда: — Что скажете?
— Скажу, что у вашей работы с документами и темой весьма странная система, но она все же есть… Вчера вас интересовали брачные обычаи вымерших народов, сегодня вы вернулись к импам… — Сивард отложил список, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.
Дар приготовился слушать и запоминать.
Запросов сегодня было, как сказал сам главный архивариус, «дракону на полглаза», и белый скучал. От безделья и без леди Гвиннет, которая уехала в столицу готовить родню к радостной новости о предстоящей помолвке и свадьбе. Так что говорил Сивард долго и охотно. И перерыва на обед и ужин в его речи предусмотрено не было. Но, честно говоря, Дар сам бы не пошел, он хотел получить как
