— Нет, я не могу, — упрямо махнула головой Гермиона.
— Можешь, — ответил он, прислонившись к ее столу и скрестив на груди руки. — Ты должна сказать ему, потому что твой псевдоним стал опасен, а он должен понимать, что теперь имеет дело не с ведьмой, чьи мотивы были обусловлены одной только филантропией, а с той, которой движет эгоизм и жадность.
— Но, Люциус, хотя мои намерения и были благородны, я все же нарушала закон, — голос Гермионы слегка дрогнул, и Малфой понял, что ей страшно. Его смелая, храбрая ведьма боялась того, как среагирует на подобную новость Гарри Поттер.
— Все будет хорошо. Уж мне ли не знать этого, ведь я нарушал закон много, много раз, — хлопнув его по руке, Гермиона нахмурилась, а Люциус не мог удержаться от улыбки, когда наклонился, чтобы коснуться ее лица костяшками пальцев. — Не бойся, Поттер не арестует тебя, он любит тебя и знает, что ты не сделала бы этого по уголовным причинам. Кроме того, я никогда не позволю упечь тебя в Азкабан, обещаю…
Закрыв глаза, она наклонилась к нему, повернула голову и нежно поцеловала его руку. Бросив на нее взгляд, Малфой вдруг почувствовал, как сердце щемит и ёкает от этого мягкого, ласкового жеста. Его всегда удивляло, сколько нежности она может дать, всего лишь протягивая к нему руки или просто целуя его. Когда она спала рядом, то и во сне продолжала прижиматься к его телу и целовать Люциуса, даже не просыпаясь, словно даже в своем подсознании ей хотелось быть к нему как можно ближе. И это казалось удивительным: для чистокровных пар такое поведение было непривычным. Любовь и ласка — все это было для простых людей, но Люциус не мог отрицать то тепло, что проникало в его душу с каждым поцелуем Гермионы, с каждым ее прикосновением.
— Я верю тебе, — произнесла Гермиона, открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. — Но меня пугает не только тюрьма. Дело в том, что Гарри мой лучший друг, и я всё рассказываю ему, никогда еще не было у меня от него секретов. Конечно, ему причинит боль, когда он узнает, что я совершила преступление и скрыла это от него.
— Тогда помирись с ним, помогая поймать эту мошенницу. Тем более что ты взяла несколько безделушек и галеонов у людей, которые не будут скучать по ним, и передала их на благотворительность, ты никогда никому не причиняла вреда, — Малфой наклонился и прижался своим лбом к ее, накрывая ее лицо и поглаживая кожу под ухом большим пальцем. — Он простит тебя, Гермиона. Поттер любит тебя, я же вижу это.
— Не знаю, как сказать ему, — ответила она, и Люциус увидел, как глаза ее туманятся от грусти.
— Ничего, я тебе помогу. Я пошлю ему приглашение на ужин, сказав, что у меня есть информация, которая может помочь ему. Не волнуйся, малышка, все будет хорошо, — он поцеловал кончик ее носа и вышел из кабинета, чтобы она могла наконец хоть немного поработать.
_____________________________________________________________________________
Гарри не был в восторге от возвращения в поместье Малфоев. Слишком уж много неприятных воспоминаний было связано с этим местом.
«Но если Гермиона смогла избавиться от них, то и я, пожалуй, смогу…» — надеялся он.
Гарри видел, что дом, без сомнения, изменился, чему поспособствовал ремонт, произведенный Малфоем после войны в стремлении избавиться от следов пребывания здесь Волдеморта. У входной двери его встретил стареющий домовик, который угрюмо поприветствовал его и велел следовать за собой. Пройдя за этим существом через лабиринт залов, Гарри оказался в большой изысканной столовой с богато накрытым столом.
Он закатил глаза, увидев целующихся в углу Люциуса и Гермиону. И не просто целующихся, а жадно пожирающих лица друг друга. Люциус обвил рукой одну ее грудь, а Гермиона обнимала его за ягодицы.
— Черт, неужели вы только этим и занимаетесь? — спросил Гарри, качая головой и ухмыляясь, когда пара наконец отстранилась один от другого. Но те даже не выглядели смущенными, наоборот, рука Люциуса сразу же скользнула к ее талии, а Гермиона ласково похлопала его по спине.
— Привет, Поттер, добро пожаловать в Малфой-мэнор, — Люциус улыбнулся и провел ладонью по губам, чтобы вытереть с них тонкий слой помады Гермионы.
— Гарри, я рада, что ты смог это сделать, — нервно произнесла выглядевшая в коротком изумрудно-зеленом платье очень и очень мило Гермиона.
— Джинни улетела в Глазго на матч, а я не могу отказаться от хорошей еды и уж тем более от обещанной информации, — отозвался Гарри. — Кстати, ты выглядишь почти хозяйкой Малфой-мэнора, Гермиона.
— Каковой она и является. Тем более что сегодня днем Гермиона согласилась переехать ко мне; мы перевезем ее вещи уже в эти выходные, — оказавшись взволнованным ситуацией, Люциус нежно обнял ее.
— Я понятия не имел, что между вами двумя все так серьезно… — Гарри выглядел ошеломленным; он никогда не думал, что Гермиона пойдет с Малфоем на что-то более глубокое, чем секс.
— Да мы и сами немного удивлены. Садись, Гарри, ужин готов, — и Гермиона шагнула к столу. Люциус отодвинул для нее стул. Во время ужина они поддерживали разговор, болтая о работе и друзьях, слегка погрузились в политику и совсем немного в новые отношения между Гермионой и Люциусом. К тому времени, когда они закончили десерт и переместились в гостиную, чтобы выпить, начался следующий раунд этой вежливой беседы, и настал момент истины.
— Итак, Люциус, у тебя действительно есть кое-какая информация для меня? — скрестивший ноги Гарри приступил к главному.
— На самом деле я удивлен, что ты держался так долго и не спросил меня раньше, — Люциус уселся в свое любимое кресло, притягивая Гермиону к себе на колени. — Поттер, на этот раз это не та женщина. Вчера вечером ограбления осуществила самозванка…
— Но все свидетельские показания в точности соответствуют описанию «Леди в маске». Откуда ты знаешь, что это не одна и та же женщина? — удивленно поинтересовался он, понимая, что Малфой имеет глубокие контакты в криминальном мире, и понимая, что это отнюдь не преступление.
— Потому что я знаю, кто настоящая «Леди в маске».
Гермионе было ясно, что Гарри потрясен и разгневан.
— Ты знал, кто она, и скрывал это?! Я бы мог арестовать тебя за вмешательство в официальное расследование и за сокрытие информации! — он вскочил со своего места и со стуком поставил свой стакан на столик. — Кто она, Малфой?
— Это я,
