– Степень сочувствия я оценил, – скривился Шеллер, отбирая у Диры кружку. – Но это, действительно, уже ни в какие ворота не лезет.
– А куда лезет? – спросила Кассел, с интересом за коллегой наблюдая.
Дождавшись, когда красавец, сделав изрядный глоток, закашлялся-таки, размахивая перед собой рукой, словно дым отгоняя, доктор аккуратно забрала чашку с даже на вид густой, как топлёная смола, жидкостью.
– Как ты это пьёшь? – просипел Шеллер, по-лягушачьи пуча глаза.
– С удовольствием, – заверила его Дира. – Так что опять случилось? Добрались всё же до кабинета заведующего?
– По мне, так он там скоро ночевать будет! – рыжий картинно тряхнул волосами, с размаху плюхнувшись на диван.
И с мученической миной закрыл глаза.
– Да? В последний раз я его видела в операционной. Не уверена, но, по-моему, он пытался одновременно вскрыть череп и кесарево[1] провернуть.
– Варос? – вытаращился Иро, забыв про амплуа утомлённого героя. – Кесарево?
– Сто-оп, – Кассел закрыла журнал. – Мы, вообще, о ком говорим? Лично я про актёра.
– А я про Варосов! Кому твои актёры нужны?! Кстати, это что? Цветы?
– Нет, капуста, – поморщилась Дира, даже не обернувшись к столу, на котором, в банке из-под компота, нагло торчал лохматый веник белых роз.
– Цветы? В хирургии? При тебе?!
Со скепсисом Шеллер явно переборщил, потому Кассел до ответа не снизошла. Да и не объяснять же Ирошке, что розы притащил тот самый, доктора старательно изображающий. И торжественно, при свидетелях, вручил веник Дире. Вчера актёр такой же трюк провернуть попытался, но был отправлен вместе с букетом туда, откуда пришёл. А сегодня достойная причина отказаться от щедрого дара исчезла – больных-то в отделении нет[2]. Можно, конечно, сослаться на правила, которые необходимо соблюдать в любой ситуации. Но как-то неудобно.
– Так что там с Варосами? – напомнила Кассел. – Младшего же, вроде, неврология приняла.
– Вовсе и не вроде, нечего тут из себя интерна изображать, – арочкой выгнув золотистую бровь, иронично и тонко усмехнулся Иро. – А то я не знаю, что это ты красавцу книг натаскала. И вчера аж на час после смены задержалась. Рифмы искали?
– Кстати, об интернах, – невозмутимо сообщила Хэлс, выплывая из стены и зачем-то тоже заглядывая в чашку хирурга. – Свежая байка из приёмной, ночного разлива. Доставили СЭПовцы мужика. Ну, мужик как мужик, из темечка топор торчит.
– Вот прямо так и торчит? – усомнилась Дира, разглядывая картинку с рекламой нижнего дамского белья.
Картинка была чудо как хорошо. А вот белья удручающе не хватало. За недостатком кружев рисовальщик прикрыл модель розами. И непонятно: то ли цветочки в комплекте идут, то ли отдельно продаются. Но ясно, что без них не обойтись.
– Ну, не торчит, – не смутилась бессменная дежурная. – Но рубленая рана, море крови – всё как полагается. Перегаром от бедолаги за версту разит. Да и сам весь такой… не слишком стерильный. Лежит, глазами лупает.
– В сознании?
– Говорю же, пьяный в дым. И, кажется, не первую неделю, – странное замечание странным никому не показалось. У пьяных и детей свои боги. – Так вот, пока врач этого рубленного осматривает, подкрадываются к мужику два интерна. Из хирургии они, что ли? Неважно! Попрактиковаться решили. Один серьёзно очёчки поправил и спрашивает: «Пациент, вам больно?». А второй другана локтем в бок пихает и шипит: «Ты что, дурак? У него же башка разрублена! Не так осмотр начинать надо». Тут СЭПовец, который болезного привёз, возьми и спроси, мол: «А как надо?». Ну этот, который второй умник, ресничками похлопал, эдак бочком к мужику подобрался – испачкаться, наверное, боялся – да и выдал сочувственно-сочувственно: «Мужчина, укажите локализацию болей».
– А что мужик? – хмыкнула Дира.
– А что мужик? – пожала внушительными, хоть и полупрозрачными плечами Хэлс, – Лежит себе, дальше глазьями лупает.
– Это им ещё повезло, – усмехнулась Кассел, откладывая журнал и с чувством зевая. – Когда я примерно в такой же ситуации оказалась, мне пациент подробно объяснил, где у него болит и куда мне идти. Тоже опыт: много новых слов узнала. Правда, у того топора в голове не было. Всего лишь ящер три пальца отхватил.
– Ну-ну, – фыркнул Шеллер, всем своим видом демонстрируя, что с ним таких глупостей не случалось.
Дира покосилась на красавца, но припоминать ему, как Ирошка поинтересовался у шестидесятилетнего дяденьки, когда у того последняя менструация случилась, не стала. Во-первых, все люди, и ничто человеческое не чуждо: какие графы в карте есть, те и заполняем. Во-вторых, рыжий в ответ мог тоже припомнить что-нибудь эдакое. А, в-третьих, лениво.
– Так, чем же тебя всё-таки Варосы допекли?
Кассел закинула руки за голову, всем телом сладко потягиваясь.
– Да идиоты они! – отозвался Иро, послушно уставившись на халат, натянувшийся в стратегически важных местах. – Старший требует, чтобы младшего в имперский госпиталь перевели. Говорит, будто у нас тут бардак, неразбериха и драконьи стойла.
– Ну так и переводи, – равнодушно посоветовала Дира, опять за журнал берясь.
Равнодушно-то равнодушно, а в грудине что-то ёкнуло. Невралгия, наверное. С чего бы ей по имперской гордости скучать? Нет, младшенький, конечно, парень милый и забавный. Но лучше уж пусть он милым и забавным издалека побудет. Всё проще.
– Ага, переводи, – проскулил Шеллер. – А то ты не знаешь, как это бывает? Он у них долечится и все лавры им. А мы, получается, за просто так трудились, выхаживали. Ведь даже спасибо не скажет никто. А потом…
Что там потом случиться должно, Кассел узнать так не довелось. На этот раз многострадальная дверь не распахивалась, призраки без эмоциональных жестов обходились. Но эвакуатору из приёмника спецэффекты не понадобились – и так общее внимание привлечь сумел.
– Всех свободных врачей в приёмный покой! – с виду тщедушный, за швабру способный спрятаться парнишка заголосил не хуже пожарной сирены. – Массовая травма!
***
Термин «массовая травма» в разъяснении вроде и не нуждается: много народа разом покалечилось. Но раз на раз тоже не приходится и «много» – это понятие относительное. Драка в баре, столкнувшиеся омнибусы и пожар на фабрике – всё массовая травма. Ясно, что и число пострадавших разное, и степень повреждений. Но самое противное в данной ситуации, что никто предсказать не может, какая помощь понадобиться.
Был на памяти Диры один случай, комичный почти. Если бы не стал таким трагичным. Въехал экипаж со спортивным ящером, которым пьяный до изумления юноша управлял, в бок омнибусу, а тот возьми и перевернись.
