Анурати покачала головой.
– Даже представить себе такое не могу.
– Ты всё это ещё своими глазами увидишь. Это, пожалуй, самое удивительное, что тут есть. Самое…
Разговор не клеился. Голова шла кругом от духоты. Кроме Нива и Анурати в вимане летели двое мужчин – они сидели напротив, одинаково ссутулившись и закрыв глаза, точно качка и рёв двигателей нагоняли на них дремоту. Одного из них Нив даже знал – они ни разу не попадали вместе на одну ламбду, но часто встречались на пассажирских кораблях, которые отвозили их домой. Мужчина обладал необычной, слегка отталкивающей внешностью – высокий, тощий и лысый, с торчащими скулами и впалыми глазами, как у больного. И имя у него было такое, что сразу и не запомнишь, а когда запомнишь, то уже не забудется. Кандазаа́ка.
Нив вздохнул и тоже закрыл глаза.
Путь домой всегда длиннее, они летят против течения ветра. Но даже с закрытыми глазами Нив видел пески – бесконечное полотно пустыни. Он пытался представить город – вечерние улицы, раскрашенные стены высоких гармий, слепящие огни поездов, – но перед ним всё равно упрямо возникала опостылевшая пустыня. Дома становились дюнами, тротуары обращались в песок – Нив безнадежно терял власть над своим воображением. Пустыня угрожающе надвигалась на него, и Нив никак не мог от неё избавиться.
Он открыл глаза. Анурати нервно ёрзала в кресле. Иллюминатор заливала белизна.
– Душно здесь! – Нив расстегнул верхние пуговицы рубашки. – Я один раз попал так. В корабле отказал дхаав, и мы чуть не изжарились.
– Вы специально меня пугаете? – взвилась Анурати.
– Нет, извини, – пробормотал Нив.
Наверняка духота ему только кажется. Скоро они уже прилетят. Скоро он увидит то, что никак не может представить, когда закрывает глаза – вечерние улицы, огни на бадванах, проносящиеся поезда.
А пустыня станет миражем, вымыслом Кханда.
– Это правда? – спросила девушка.
– Что? – не понял Нив.
– Правда, что вы…
Она не договорила. Сигнальная лампа под потолком замигала.
– Драапа! Только этого не хватало! – выругался Кандазаака.
Девушка испуганно уставилась на лампу.
– Не волнуйся, – сказал Нив. – Это ничего не значит. Ну, потрясёт малость. А может, и вообще ничего не будет.
Анурати улыбнулась.
– Собственно говоря, по уставу он уже давно должен был её включить. Судя по тому, как нас кидало.
Девушка ничего не сказала и крепко вцепилась в подлокотники кресла.
Виман тряхнуло – корму резко подбросило, корабль накренился, потерял равновесие и грузно навалился на левое крыло.
Кто-то вскрикнул.
Нив непроизвольно взмахнул руками в попытке ухватиться за что-то, и в следующее же мгновение чудовищная сила отбросила его к стене, как безвольную куклу. Он разбил о настенный поручень кисть – боль на секунду обожгла руку, – и повис на ремне безопасности, тисками обхватившем его грудь. Анурати сжала губы, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
Корабль медленно выравнивался, поворачиваясь, как штопор, сквозь ревущий ветер – но всё ещё стремительно терял высоту. Лампа заливала отсек паническим светом. Нив оттянул здоровой рукой ремень, не дававший ему вздохнуть.
Они попали в воздушную яму. Такое уже случалось. Беспокоиться не о чем. К тому же они наверняка недалеко от заградительных стен.
Разбитая кисть болела. Красная лампа била в глаза.
– Что всё это значит? – прошептала Анурати. – Мы что…
Нив уже открыл рот, собираясь сказать, что в пустыне случается и не такое, но в этот момент черепную коробку пробуравил истошный аварийный визг.
Анурати вцепилась в него взглядом – одновременно с надеждой и отчаянием, – но Нив уже и сам не понимал, что происходит. Виман падал – корпус корабля дрожал, двигатели ревели. Пески стремительно надвигались на них. Нив уже видел в иллюминаторе, как из-за поднятого кораблём ветра вздымаются в небо песчаные волны. Пустыня, великая велаандри, ожила и хочет их поглотить.
Ему стало страшно.
Виман падает. Орёт сирена, разрывающая барабанные перепонки, из-за аварийной лампы всё вокруг словно залито кровью, и никто не говорит ни слова – все онемели от ужаса.
Нив закрыл глаза.
Пустыня никогда не отпустит его. Даже если он выживет при крушении. Десятки миль безжизненных дюн. Ещё одна история Кханда.
Удара не было.
Пилот умудрился выровнять виман уже над самыми барханами и, зависнув в облаке едкой гари и пыли, посадил корабль в песок. Несколько секунд виман ещё содрогался от конвульсии двигателей, как будто пилот никак не мог их заглушить, но потом в отсеке отрубился свет, и наступила тишина.
Один из пассажиров, полноватый мужчина средних лет, прижимал к голове потемневший от крови платок. Сидящий напротив него Кандазаака, потный, с тёмными кругами вокруг глаз, сдирал с себя заклинивший ремень и ругался на гали. На губах у него пенилась слюна.
Кто-то должен открыть отсек. Электричества нет, придётся поднимать дверь вручную.
– Да уж, – пробормотал Нив. – Такого ещё не случалось!
Анурати крепко вцепилась в подлокотники, сжалась от напряжения, словно её сковал паралич.
– Где мы, хада́на! – прорычал мужчина с разбитой головой. – Какая это миля?
Девушка вздрогнула и, очнувшись, ошалело посмотрела по сторонам.
– Мы сели, – сказал Нив, ни к кому не обращаясь. – Всё в порядке! Наш пилот молодец! Мы не разбились, мы сели!
– Сели да толку?! Драапа, сколько здесь до стены?
Заскрипели двери, в отсек потянуло жаром. В виман залез пилот в уродливой чёрной маске и, задержавшись на секунду у дверного проёма, как бы проверяя что-то, оценивая на глаз, подошёл к мужчине с разбитой головой.
– Все целы? – спросил он, глядя на заляпанный кровью платок, которым мужчина прикрывал голову. – То есть, я хочу сказать…
– Что случилось? – прорычал Кандазаака. – Почему мы сели?
– Двигатели потеряли тягу, – сиплым голосом ответил пилот. – Я включил тревожный сигнал.
Кандазаака наконец справился с ремнём и поднялся, опираясь о стену. Ноги у него дрожали. Анурати сидела, не двигаясь.
– Что за нихаа́ра! – рявкнул Кандазаака, уставившись сквозь открытый проём на вечерние дюны.
Лысина его влажно блестела, а руки казались совсем тощими и сухими – сплошные кости, обтянутые дряблой кожей.
– Мы сможем подняться? – спросил Нив.
– Нет, – тихо сказал пилот.
Кандазаака раздражённо сплюнул на пол, вытерся рукавом и шагнул навстречу сухому ветру, прочь из вимана. Нив тоже встал.
– Куда вы? – испуганно спросила Анурати.
– Схожу, – сказал Нив, – осмотрюсь.
– Осмотритесь? Но мы ведь ещё в карпаразе? – Губы у Анурати были почти белыми, лицо посерело. – Мы далеко от города, да?
– Я посмотрю, – сказал Нив.
Спускаясь, Нив услышал, как застонал мужчина с раной на голове, но не обернулся.
Города он видел – ни в одну из сторон. Голова кружилась от усталости и зноя. Песок, мелкий и острый, как стеклянные осколки, летел в лицо. Нив сделал несколько шагов в никуда, прикрываясь рукавом от ветра. Ноги вязли в песке по самые щиколотки, жар обжигал лёгкие. Солнце уже спускалось к тёмному горизонту – близились сумерки, когда на смену жаре приходит ломящий кости холод. Но пока ещё кожа горела от пекла.
Ветер понемногу ослаб, Нив огляделся. Виман сел у
