Люк посмотрел на горную вершину – слишком далеко и слишком высоко. Выше всех холмов в Национальном парке Пик-Дистрикт, куда родители возили его в детстве во время отпуска.
– Мне самолет заказать? Или крылья нам приделать? А может быть, гигантского орла призвать, который бы подхватил нас и перенес туда, нечто подобное я видел в кино…
– Орлы – хорошее средство передвижения, – усмехнулся Сильюн. – Но есть более простой способ, теперь ты понял, как это пространство работает. Ты просто подумай, что мы уже там.
– Подумать?
– Конечно, это же твой ум, Хэдли. И люди используют ум, чтобы думать, хотя, возможно, ты его используешь для каких-то иных целей.
– Ты мне это говоришь в тот момент, когда я уже начал думать, что ты, Сил, не законченный мерзавец.
Сильюн широко развел руками. Но Люк понял его идею. Осталось понять, как это будет реализовано? Они полетят по воздуху? И это будет круто и страшно? С какой стати его глупый мозг создал именно такой пейзаж, а не… И вдруг сердце екнуло, отзываясь глухим спазмом в животе, вокруг все закружилось, показалось, мир превратился в живописное полотно, с которого в одно мгновение смыли все краски. Люк зашатался, ноги заскользили. Руки схватили его за запястья и крепко держали.
Люк моргнул и открыл глаза.
– Забыл, – пробормотал Сильюн, – надо было предупредить тебя, чтоб ты сменил обувь.
Они стояли на самой вершине горы. Небо здесь было розовато-синим, воздух обжигал легкие, причиняя боль при каждом вздохе, под ногами хрустел снег. Они были так высоко, что видели, как внизу кружатся кондоры.
– Вот так-то лучше. – Сильюн удовлетворенно потопал ногами.
Люк осмотрел себя. Он был в костюме альпиниста, как лондонский автобус, ярко-красного цвета. Сил был одет в стиле ретро: твидовые брюки, заправленные в толстые носки, круглые очки с затемненными стеклами, на шее до самого носа намотан большой теплый шарф. Великолепно! Даже в воображении Люка Равный выглядел классно.
Сильюн подтянул Люка к себе и показал на заросшую травой равнину внизу, рассеченную золотой лентой реки.
– Смотри, отсюда видна работа Крована. После каждого контакта с тобой он блокировал твою память. Так много… – Сильюн на мгновение замолчал.
По равнине были разбросаны небольшие вольеры, похожие на загоны для скота или городские стены без города внутри. Они были построены из гладких камней, напомнивших ему стены замка Крована, как прыщи на лице, они портили картину пейзажа. Люк не хотел думать, как может выглядеть ментальное пространство тех, кого Крован держит в плену годами, причиняя им боль, а потом запечатывает этот участок памяти актом Молчания, и так повторяется изо дня в день, из года в год. Вероятно, их ментальные пространства сплошь усеяны маленькими цитаделями, запирающими ужас и боль.
Люк просто обязан вернуться на Эйлеан-Дхочайс. И должен узнать, что происходит с Койрой. Он очень надеялся, что Койра хорошо подумала и отказалась от своего решения остаться в замке Крована и противостоять ему, что она готова покинуть этот замок вместе с теми заключенными, которые, как она считает, заслуживают свободы.
– А теперь посмотри вон туда, – продолжал Сильюн. – Это акт Молчания, наложенный лордом Риксом, когда он использовал тебя, желая убить моего отца, а ты убил Зелстона. Именно его Крован пытался разрушить, чтобы понять, как убрать акт Молчания, наложенный другим Равным.
Стена Рикса была выше, толще, цветом темнее, она была кривая и вся перекошенная, будто ее долго сотрясали стихии. И тем не менее стена стояла прочно, крепко запечатывая память Люка о произошедшем в бальном зале Кайнестона, что разрушило его жизнь и оборвало жизнь канцлера Зелстона.
– Теперь ты хорошо знаешь, как выглядит акт Молчания, – сказал Сильюн.
– И еще есть эта.
Они с Сильюном смотрели на древнюю стену, которая тянулась по огромной равнине близко к реке, так что ее можно было принять за неотъемлемую часть ландшафта – некое природное образование, как, например, полоса гравелитов, их Люку отец показал в Национальном парке Пик-Дистрикт.
– Выглядит так, будто всегда здесь стояла. Заметишь ее, только когда наткнешься, – проговорил Люк.
– Хм… – неопределенно протянул Сильюн.
Затем он развернулся и ухватился за что-то в воздухе – ручку двери, которой не было там несколько мгновений назад и которую Люк – в этом он был совершенно уверен – даже не создавал своим воображением. Обычная деревянная ручка, выкрашенная белой краской.
Сильюн толкнул ее.
– Извини за беспорядок. Я не любитель гостей.
«Беспорядок» было мягко сказано. Высокая, залитая солнцем комната походила на библиотеку, где только что произошел взрыв. Книги лежали повсюду: на полу, на полках, аккуратными рядами, вкривь и вкось стопками, засунуты под подушки, навалены грудой на шикарные, но изрядно потертые диваны и кресла.
Равный сделал галантный жест «только после вас», и Люк нерешительно сделал шаг, потому что он знал, куда он входит. Если бескрайняя равнина каким-то мистическим образом была его ментальным пространством, то эта неожиданно веселая, с белыми стенами комната, переполненная книгами, – ментальное пространство Сильюна.
Люк оглянулся. Через дверной проем он увидел холодное небо и заснеженные вершины гор и их с Сильюном следы, отпечатавшиеся на насте. Дверь закрылась и исчезла. Люк глубоко вздохнул и огляделся.
– Это не так мрачно, как я себе представлял, – произнес он.
Сильюн усмехнулся и, лавируя между разбросанными книгами, прошел к большому столу, на котором не было ни дюйма свободного места. Среди груды книг, чашек и нескольких френч-прессов втиснулась деревянная шкатулка цвета корицы.
– Секрет моей семьи, закрытый актом Тишины. – Сильюн похлопал по крышке шкатулки. – Здесь Гавар хранит свою тайну, а также Дженнер и моя мама. Вот так я узнал о существовании дневников моего предка Кадмуса. В этой шкатулке они, конечно, не лежат. Они были в памяти тети Эвтерпы. Но знание о том, что они существовали, закрыто в этой шкатулке. Аналогично тому, как акт Молчания принимает форму замкнутых объектов, скрывающих воспоминания, акт Тишины имеет форму закрытых предметов, таких как шкатулка, сумка, сундук, сейф, шкаф-купе, ну и так далее. Мы можем открыть их, но не можем показывать их содержимое кому-либо. В этом разница между двумя актами. Акт Тишины, дарованный Равным, не лишает нас наших воспоминаний, но не позволяет нам делиться ими. Акт Молчания, наложенный на вас, простых людей, скрывает от вас ваши воспоминания. Акт Тишины в основном используется в кругу семьи, – продолжал Сильюн, – но он также может использоваться и различными группами. Скажем, группа друзей, изрядно напившихся, однажды ночью совершает убийство и, чтобы скрыть преступление, принимает акт Тишины. Никто из них не забудет об этом, но каждому будет запрещено об этом говорить. Или, например, любовники по обоюдному согласию могут таким образом скрыть свою связь. Единственный, кто может снять акт Тишины, –
