– Я нашел твой Дар, – сказал он Сильюну, а затем повернулся к Люку, – а потом через тебя я увидел место, где вы оба сидели, и узнал его как замок семьи Роны. Он находился так близко. Но я не почувствовал ни своего ребенка, ни Рону. Я решил, что они, должны быть, мертвы. И вот теперь, когда вы видите меня, я сделал в этом мире все, что должен был сделать, и поэтому готов снова уйти. Но перед тем как уйти, я думаю, не будет большой беды, если я спрошу…
– Рона умерла, – тихо произнес Люк. – Но ваш ребенок, ваша дочь, она жива, и она потрясающая! Ее зовут Койра.
– Лорд Крован, брат Роны, разрушил Дар вашей дочери в раннем детстве, – добавил Сильюн, – поэтому вы не могли его почувствовать.
Редвальд думал, что он избавился от способности чувствовать боль, думал, ничто не способно ранить его, но слова Сильюна поразили его такой же острой болью, что и кинжал брата, полоснувший по горлу. Единственная драгоценность, которую он оставил своему брошенному ребенку, была отнята у него и разрушена.
– Но где же она? – спросил Редвальд. – Моя искалеченная дочь.
– Она не искалеченная! – яростно выкрикнул Люк. – И она тоже не умерла, я в этом уверен, хотя она и вышла через ту дверь.
Та дверь? Люк мог иметь в виду только одну дверь. Рона говорила о ней с гордостью, но и с некоторым страхом. Роковой портал. Клятва мормэра и гарантия безопасности заложника. Последняя дверь.
Редвальд знал, куда она ведет. Только в пространство смерти. Он там бывал, хотя редко и всегда неохотно. Каждый раз он чувствовал, как это пространство пытается вцепиться в него, как зверь когтями, будто он драгоценная добыча, которая ускользнула и которую нужно во что бы то ни стало снова поймать.
– Если она туда ушла, ее уже не вернуть.
– Вы не поняли, – покачал головой Люк. – Она прошла через нее как-то неправильно.
Юноша рассказал об их побеге из замка. Как лорд Крован, брат Роны, обнаружил их и схватил Койру, как она вошла в дверь с обратной стороны и исчезла. Она будто попала в какое-то параллельное пространство.
Какое-то параллельное пространство.
Редвальд бросил в костер последнюю оставшуюся у него сосновую шишку. Она вспыхнула среди тлеющих углей и пепла и брызнула яркими искрами, которые летели вверх и гасли.
– Не могли бы вы найти ее? – спросил Люк, подаваясь вперед. – Там, куда она ушла. Я не вижу этого пространства, но там был… цвет, не могу его описать, и звук, его я тоже никак не могу передать. Ощущалось тепло, такое мягкое тепло.
– Мальчик мой, ты представляешь себе, сколько миров существует? – спросил Редвальд. – Их вот столько.
Он указал рукой на искры сияющих вихрей Дара, их было не менее, чем звезд на небе, и увидел, как потухли глаза Люка. Сильюн положил руку ему на плечо, и Люк прижался к нему.
У его дочери был друг, который заботился о ней. Редвальд был рад этому.
– Чтобы обойти их все, понадобится целая вечность, – сказал Редвальд. – А это то, что я имею.
Король поднялся, и его олень, фыркнув, встал с ним рядом. Пронзительным свистом он призвал орла опуститься к нему на плечо. Он внимательно изучал юношей глазами, некогда залитыми кровью, а сейчас залитыми чистейшим золотым сиянием Дара.
– Спасибо за то, что рассказали мне о моей дочери. Во второй раз я ее не брошу. Если моя девочка заблудилась в мирах, я буду ходить, пока не найду ее.
Редвальд знал, с чего начать. Он поднял руку и открыл дверь. Мир, который лежал за ее пределами, зиял непроницаемым мраком, но излучал гостеприимство и источал невероятные, ни с чем не сравнимые ароматы. В его невидимых глубинах голос произнес приветствие на языке, который понимал он один.
– Подождите! – Сильюн вскочил на ноги, ботинки заскользили по гальке. – Вы сказали, что вернулись, чтобы залатать то, что создали Даром. Значит, стена полностью восстановлена? И вы навсегда исчезнете из нашей памяти? Но я не хочу ничего забывать.
– И я не хочу забыть, я хочу помнить Койру, – сказал Люк, вскакивая вслед за Сильюном. – Я думал, что ее отец – Крован, это чудовище. Но она ваша дочь, и это просто невероятно. Кто-то в этом мире должен это знать.
Может быть, стоит это сделать? Для этих юношей. Вытащить из стены два кирпича, чтобы проникал свет?
Редвальд подумал, что это возможно. Он протянул руку и коснулся лба Сильюна, юноша вздрогнул и ахнул. Редвальд улыбнулся, это будет его первое столкновение с силой, превышающей его собственную.
Когда он коснулся лба Люка, тот упал на одно колено. Очевидно, привычка поклоняться великому умирает тяжело.
– Хорошо. Помните меня. И возможно, однажды мы встретимся снова, здесь или где-нибудь там.
Редвальд похлопал оленя по его мощному крупу, пропуская в дверь перед собой. Пустил орла в инопланетное небо.
Сильюн молча смотрел глазами, наполненными золотым сиянием, Люк все так же стоял на одном колене, когда Редвальд поднял в прощальном жесте руку и последовал за своими спутниками.
20. Аби
Собака посмотрел на пистолет, казалось, его мозг усиленно работает, чтобы вспомнить, затем со знанием дела он просунул руку между прутьями ворот и схватил пистолет.
– О, четырехмиллиметровый, – проворчал он, вставляя магазин. – Почти полный. Для кого раздобыла?
– Для Уиттема Джардина.
У Аби стало тесно в груди. Она предполагала, что Мидсаммер так и ответит на ее предложение, как она ответила. А Собака? Это правильный выбор. Все равно что приставить пистолет к голове Уиттема и нажать на курок.
Но действительно ли она этого хочет?
Нет. Конечно нет. Но это необходимо сделать. Она видит, что творит семья Джардинов во главе с лордом Уиттемом. Той ночью в Астон-Хаусе, когда Аби обратилась за помощью к Дженнеру, ее сердце остановилось. И не важно, что с медицинской точки зрения это совершенно невозможно, – просто тогда Аби ясно поняла, что мужчина, которого она обожает, предал ее, передал в руки своему отцу.
Какой хрупкой и беззащитной она почувствовала себя, когда лорд Уиттем своими толстыми пальцами схватил ее за подбородок, прикидывая, какую роль отвести ей на Кровавой ярмарке. Как он ходил вокруг нее и плел правдоподобную ложь о том, что они с Люком с самого начала были частью сети повстанцев, замышляющих насилие. Подобной ложью они опутали и осквернили честное имя отца, доброго и порядочного человека.
Уиттем Джардин должен умереть – иного способа очистить светлое имя отца Аби не видела.
И эту миссию выполнит Собака, чтобы Мидсаммер никоим образом не была втянута в это дело.
– Думал, ты – хорошая девочка, – проворчал Собака, не выпуская из рук пистолета. – А твой брат – горячая голова.
– Он…
Аби не могла договорить. Горло сдавило, язык вдруг оказался таким большим,
