Никаких приключений. Ничего помимо долга.
И кому это поможет, кроме отца?
Моему народу? Только если прекратятся его угрозы войны. Только если сыворотка подавит его злость, притязания и жажду. Но даже тогда не факт. Если появится много подлодок, мы окажемся в еще большей опасности. У немцев уже будут лодки. Они в воде. И это не единственные строящиеся лодки. Просто эти судна ближе всего к морскому царству. К дому.
Невозможно сказать, как долго они будут оставаться угрозой.
И мины тоже.
Или сколько еще отец продолжит использовать действия людей, чтобы сеять семена войны, становясь все сильнее из-за моих рикифьоров.
И вскоре морской царь обретет такую силу, что ему останется лишь напасть. Из-за скуки, жадности или безрассудства. Что бы я ни выбрала, гарантий нет.
– Спокойной ночи, Алия, – говорю я воде, целующей пальцы моих ног.
Потом поворачиваюсь и иду назад к дому-убежищу. В одной руке туфли и чулки Катрин, другая сжимает бутылочку в кармане.
Когда я подхожу к маленькому холму, ведущему на берег, ветер приносит голоса. Интуиция заставляет меня согнуться и присесть. Я прижимаюсь к дюне и прислушиваюсь к «бум-бум-бум» сердца. Оно колотится в ушах.
– Когда вы нанесете удар? – спрашивает мужской или юношеский голос. Сказать сложно. Он говорит с акцентом, напомнившим мне отца Софи.
– В разгар дня, – слышу я ответ девушки – или, может, женщины. Но голос такой тихий, что я его не узнаю. – Склад загорится до ужина.
Я прижимаю лицо к влажному песку, чтобы подавить вздох.
Нас предали.
28
Руна
Я неподвижно лежу на песке, пока голоса и шаги не затихают. Предательство оставляет густой след в моих легких – словно нефть, блестящая на поверхности моря и удушающая все вокруг.
В полночь я возвращаюсь в убежище. Очаг уже угасает, а предатель спит внутри.
Хоть дверь крепко заперта, из спальни Катрин доносится ее храп. В главной комнате достаточно света от последних угольков, чтобы увидеть контуры спящих на полу девушек. Они лежат рядом друг с другом, как и раньше. Между ними только книги Софи. Ночная рубашка осталась на последней открытой ею книге.
Уилл пытается спать, устроившись у двери и ожидая моего возвращения. Он шевелится, когда я захожу. Усталые глаза следят за моими движениями по комнате. Стеганое одеяло, которое я сделала своей кроватью прошлой ночью, висит на стуле у стола. Набросив его на плечи, я иду к Уиллу и сползаю на пол возле стены.
В глазах Уилла нет удивления. Он ожидал моего «прощай». Парню кажется, что он знает мои слова еще до того, как я это произнесу, – какие-то извинения и заверения о том, что я из другого мира, здесь мне не место и так будет лучше.
Но вместо этого я произношу:
– Нужно поговорить.
***Заснуть сложно. Сначала едва получается. Но я просыпаюсь перед рассветом. Небо все еще затянуто облаками. Тем не менее свет за ставнями меняется, сообщая о времени дня.
Я ставлю чайник, как меня учила Катрин. Затем кипячу воду для чая. С горячей и пахучей чашкой чая в руке я приоткрываю ставни, чтобы взглянуть на переменчивое небо. От угольного к железному, а потом пепельному. Оно меняется, словно прилив – медленно-медленно, пока внезапно не оказывается намного ближе. Через пару мгновений заклятие морской ведьмы больше не будет мной управлять.
Допив чай, я дрожащими руками ставлю чашку на подоконник и опускаю руку в складки платья. Кольцо Николаса, семена рикифьора, бутылочка – все это в одном кармане. Аметист в одиночестве в другом. Обхватив пальцами прохладное стекло, я вытаскиваю его.
Даже в тусклом свете легко увидеть линию, которая отделяет кровь от воздуха. Где заканчивается одна жизнь и начинается другая. Или же где завершается одно путешествие и возвращается старая жизнь.
Я уверенно стою на ногах. Смотрю, как небо вновь меняется. Сейчас или никогда.
Я могла бы побежать. Использовать ноги, которые все еще есть у меня. По пастбищу, вниз по дюнам; предложить мое заклинание и пролить кровь на пальцы в песке. Испив прощение Урды, я могла бы вернуться домой. Посеять семена. Сыграть свою роль в становлении отца как самого могущественного существа на планете и надеяться, что я одна сумею остановить войну.
Или я могу остаться здесь. Принимать собственные решения. Сыграть свою роль в очередной битве с людьми, которым я нужна не только из-за своих способностей – мы могли бы работать вместе, чтобы закончить одну войну и не дать начаться другой.
Белые лучи дня проникают в освещенное свечами пространство. Они пронзают тучи и протягивают ко мне пальцы. Зовут меня домой.
На другом конце комнаты стоит Уилл.
Если я сейчас взгляну на него, мое сердце разорвется прямо посередине и упадет на землю, вышедшее из строя. Не представляю, как Алия с такой легкостью приняла это решение. Как могла она видеть свое будущее так четко, чтобы покинуть нас? Зная, что может никогда и не вернуться? Понимая, чем рискует.
Солнечный свет бьет по глазам, яркий и ослепляющий. Я опускаю веки и позволяю ему омыть меня полосками из-за закрытых ставней. Огонь и ярость, которые я испытывала, когда пила зелье ведьмы, возвращаются. Они выжигают обугленную дорожку на моей коже, прижигают каждую клетку. Магия, некогда создавшая меня, выжжена. Остались лишь шрамы. Каждый дюйм этого процесса опустошает меня, очищает, переделывает мою сущность.
Когда я открываю глаза, то уже больше не русалка. Человек из крови и костей. Без магии. Но я все еще могу ее использовать. В этом не сомневаюсь.
– Руна? – Уилл делает шаг навстречу. В его голосе удивление.
Я скрепляю сердце, заставляя его не разваливаться. А потом смотрю юноше прямо в глаза и убираю бутылочку с кровью в карман.
Он подходит ко мне, обнимает сильными руками и прижимает к мягкому хлопку и живому сердцу.
– Спасибо, – шепчет Уилл.
Я прижимаюсь лицом к теплу его груди и чувствую, как начинают литься мои первые слезы.
***Час спустя наши руки снова покрыты чернилами осьминога.
Мы оделись одинаково: в брюки и рубашки на пуговицах. Я сделала их черными, словно полночь, с помощью заклинания – как и тогда наши платья в ночь убийства Николаса. Сверху мы надели морские куртки из сундуков Катрин, популярные в доках. Если повезет, они позволят нам прятаться у всех на виду.
В наших рюкзаках спрятано еще больше чернил и камней, а также более традиционное оружие – ножи, спички, пистолеты и боеприпасы.
Уилл научил меня заряжать пистолет, который я забрала у стражника, – хотя рисковать и учить меня стрельбе парень не мог. Я не планирую его использовать. Но если придется, надеюсь, сработает.
Мы прощаемся с Катрин. Время пришло. Вся наша команда выходит из дома в тусклый свет. Облака
