Как применять магию? Какими такими внутренними силами руководствоваться, чтобы заставить всплеск внутри пробудиться? Что вообще заставило силу пробудиться в прошлый раз в трактире? Одни вопросы в голове!
— Они, конечно, страшные, — заявили справа, и я обернулась на голос Арниэра. Парень стоял совсем рядом, сложив руки на груди и меряя меня ехидным взглядом. — Но это последнее, чего тебе сейчас стоит бояться.
Что ж. К кому-то вернулось привычное раздражающее расположение духа. Быстро, однако.
Рубис, тем временем подойдя к Ноди, у которой никак не выходило попасть комком грязи в цель, начал что-то ей говорить, однако слова с расстояния между нами и из-за грохота, возникавшего вследствие соприкосновения стихий с соломенными чучелами, до меня совсем не долетали. Похоже, учитель давал девушке какие-то советы и, могу поклясться, просил сконцентрироваться.
— А первое не ты, случаем? — не менее ехидно поинтересовалась у темноволосого.
И чего он-то не тренируется? Вон, его пугало живо-живехонько и даже, судя по нарисованному выражению лица, довольно улыбается.
Арниэр, хмыкнув, закатил глаза.
— В твоем мире все девушки такие недоверчивые злюки? — с любопытством спросил у меня парень.
— Нет, — прищурилась, взирая на собеседника, — только те, кого мирозданием шарахнет.
Арниэр, проигнорировав мою усмешку и расположившись чуть со спины, практически ко мне прижался, и это заставило мгновенно напрячься.
— Взгляни на цель, — попросил он, голос прозвучал волнительно низко.
Неуверенно сглотнув застрявший в горле ком, повернула голову к манекену, борясь с желанием отскочить от сына советника, как от котла с кипящим маслом. Остальные студенты, сосредоточившись на своей задаче, уже уверенней атаковали цели, поборов стеснение, ну а мое внутреннее чувство робости так наоборот лишь усилилось. А все благодаря Арниэру.
И не потому, что он — симпатичный парень, а я — девушка с разбитым недавно вдребезги сердцем. Объяснить свою реакцию толком я не могла, но мне и раньше приходилось теряться от чужого внимания. Особенно настойчивого. Особенно, когда не знаешь, какого подвохах ожидать.
— Учитель у нас, вроде, не ты, — пробормотала себе под нос.
— Так а я тебя ничему учить и не собираюсь, — отозвался Арниэр, усмехаясь практически мне на ухо.
Я хотела было осуществить свою задумку, резко развернуться и оттолкнуть наглого однокурсника, однако не успела. Он перехватил мое запястье, и я почувствовала обжигающий укол в области татуировки. Змея, вспыхнув ярким желтым светом, доставляла крайне неприятные ощущения, и по всему телу пронеслось чувство, будто внутри закипает кровь. Не на шутку перепугавшись, дернулась, однако Арниэр не позволил от него отстраниться.
— Ты — мироздание, — произнес он настолько серьезно, что мне стало не по себе. По телу пробежались мурашки. — Твои силы питают четыре стихии, — я развернулась к нему лицом, пристально всматриваясь в потемневшие синие глаза, и свободной ладонью уперлась в грудь парня, сжимая пальцы. — На твоих силах, Ли, держится основа мира.
Мои пальцы обожгло искристое пламя, и я округлила глаза в изумлении. В груди по-прежнему бушевал водоворот, будто изнутри меня прожигали раскаленным железом гигантскую дыру, и от этого становилось жутко больно. Нестерпимо. И одновременно с этой болью я начинала чувствовать что-то еще. Огонь. Словно столп, далекий, сокрытый от людских глаз, он являлся стержнем. Моим стержнем. Одним из четырех.
— Не борись с ними, — прошептал Арниэр, глядя мне прямо в глаза, и в отражении его зрачков я увидела плещущийся огонь, настолько невероятно мощный, что перехватывало дыхание. — Прими.
В виски ударила колючая боль, словно кувалдой прошлись. Вскрикнув, я все-таки отскочила от сына советника, и в этот раз он меня даже не держал, оставляя свободу для движений. Кожу словно кислотой прожигало изнутри, из глаз брызнули слезы, и я, не в силах сдерживаться, закричала. Расставив руки в стороны и заставляя мощные потоки огня разбегаться от меня в разные стороны, освобождая энергию, рвущуюся наружу, стремящуюся вырваться. Разрушительную и безмерно опасную.
— Лилия! — услышала сквозь грозный треск огня взволнованный голос Рубиса, и в следующий миг краем сознания ощутила, что мой огонь врезался в какую-то преграду. — Успокойтесь!
А я не знала, как успокоиться! Жгучая боль разъедала, и единственным от нее избавлением я видела необходимость выплеснуть всю силу, выплеснуть этот огонь, вытолкнуть его из себя. И это помогало. Высокие столпы пламени расстилались в стороны, исходя от меня, как от эпицентра, выжигая траву под ногами, иссушая почву, поглощая несчастных соломенных манекенов.
Я слышала взволнованные голоса, однако сознание полностью сконцентрировалось на магии внутри, теперь я четко ее ощущала, и это не могло не напугать человека, никогда с подобным не сталкивавшегося. Почувствовав, что боль отступает, опустилась на колени. По щекам катились слезы, но практически мгновенно высыхали от удушающей жары, царившей в центре. На смену испугу постепенно приходило умиротворение, и змейка на руке перестала светиться, вновь превращаясь в обычный серебристый узор.
— Ли! — звала меня Альбиэтта, однако сил отзываться не было. Кажется, я только что исчерпала дневной запас маны.
Рубис и остальные студенты всяческими силами тушили разросшееся пламя, и вскоре все затихло. Так же, как и непонятные чувства внутри. Оглядевшись по сторонам, мне оставалось лишь ужаснуться, так как почти весь полигон оказался сожженным дотла, и лишь Арниэр хитро, я бы даже сказала коварно, улыбался.
Вот и проверили потенциал. Что ж. Теперь я с точностью могу сказать, что графиня Лефрадская из меня бы получилась отменная.
— Ты совсем сдурел?! — неожиданно накинулась на Арниэра Альбиэтта, не дав мне даже опомниться после произошедших стремительно событий.
Причем, накинулась свирепо и с кулаками, как сорвавшаяся с цепи львица, как только пламя утихомирилось (не без помощи Рубиса).
Парень, ловко перехватив запястья хрупкой сирены, которой совсем не шла роль грозной воительницы, невозмутимо отодвинул ее в сторону подобно торшеру, так и не позволив себя ударить. Ноди, тем временем краем зрения наблюдая за потасовкой, приблизилась ко мне и помогла подняться на ноги.
Внутри до сих пор ощущалось легкое опустошение, а вместе с ним пришло и чувство облегчения. Будто я вытолкнула из себя эту жгучую боль, но тем самым обрушила ее на окружающих. Крайне неприятно, неловко и досадно. Неужели всегда придется применять магию с этими неприятными, выжигающими ощущениями?
— А ты чего усмехаешься? — возмутилась сирена, свирепым взглядом вцепившись в Эркина, соседа Арниэра, раз с самим виновником перепалки поцапаться так и не удалось.
Тот, резко помрачнев, только руки вверх поднял, однако улыбочку спрятал. Видимо, побоялся, что у Альби ногти длинные.
— А ну-ка прекратили балаган! — рявкнул на нас преподаватель, совершенно недовольный произошедшим. — Арниэр, — строго обратился мужчина к сыну советника, — если не хочешь, чтобы тебя исключили, советую оставить свои эксперименты при себе!
Темноволосый на подобное заявление только глаза закатил, мол, что мне ваши угрозы, мой папочка сам, кого хочешь, отсюда уйдет. И это чувство безнаказанности, выражавшееся в надменном выражении аристократичного лица, безмерно
