Ихтиандр расправился с кровожадной паярой, но у него самого дважды пострадавшая нога практически перестала двигаться, к тому же вокруг распространялось огромное облако крови – перемешанной человеческой и рыбьей, которое очень даже скоро могло привлечь других подводных хищников. Ихтиандру ничего не оставалось делать, как мысленно призвать на помощь дельфина Лидинга и его сородичей…
Глава 15. Паника в Ла-Платском заливе
Первый улов Кубка «Черная жемчужина», доставленный к месту взвешивания экипажем спортсменов из Японии на лодке под номером шесть, был благополучно зафиксирован на весах, установленных на пристани рядом с судейской вышкой. Уловом оказалась американская палия весом девятьсот граммов, что в глазах всех, собравшихся на пристани, было чем-то несерьезным. Тем не менее вес записали в официальный протокол соревнований, после чего арауканец Рафаэль, выполняющий обязанности помощника главного судьи, не мешкая, бросил палию обратно в море, в глубинах которого она поспешила скрыться.
У кого-то из наблюдателей возвращение рыбы в родную стихию вызвало непонимание и неодобрение, кто-то возмущенно засвистел, но эти свисты и возгласы негодования заглушили аплодисменты тех, кто был посвящен в правила турнира и полностью их поддерживал.
Как бы то ни было, но японский экипаж стал на текущее время лидером Кубка «Черная жемчужина», и это в любом случае предполагало упоминание в прессе, а журналистов, фиксировавших процесс взвешивания и отпускания рыбы, на пристани собралось предостаточно. И, судя по довольным улыбкам японских рыболовов, некоторое время позировавших перед фотокамерами, те считали, что уже не напрасно приехали в Аргентину и приняли участие в турнире.
Со стороны журналистов посыпались вопросы к остававшимся в лодке рыболовам-спортсменам – на какую именно приманку была поймана первая рыба турнира, какое при этом использовалось удилище, какая катушка, леска и тому подобное… Но спортсмены из Страны восходящего солнца, продолжая улыбаться, пообещали ответить на все вопросы после окончания турнира и поспешили отчалить от пристани, чтобы возобновить ловлю. Тем более что к месту взвешивания уловов уже спешили еще два экипажа, по всей видимости, тоже не обделенные уловами…
– Как вы думаете, Дилан, – обратилась к испанцу графиня Левашова, – эти японцы будут и дальше продолжать охотиться за мелочью или все-таки настроятся на ловлю трофеев?
– Ха-ха! Хороший вопрос, графиня! – рассмеялся Дилан Моралес и обернулся к расположившемуся на заднем сиденье кадиллака дворецкому Григорию. – А вы как думаете, что предпочтут японцы? У вас, русских, кажется, есть поговорка – синица в рукавах или журавль в небесах?
– Лучше синица в руке, чем журавль в небе, – поправил Григорий и, немного подумав, обратился к графине Левашовой: – Госпожа Ольга, вам не кажется, что со спортсменами происходит что-то странное?
– О чем вы, уважаемый Григорий? – предвосхитил ответ графини Дилан Моралес. – Идет спортивное состязание, в котором призы за победу очень даже внушительные. Все изначально немного нервничают, все хотят победить, завоевать главный приз, вот и…
– Григорий, – прервала словесный поток Моралеса графиня Левашова, – вы, как всегда, абсолютно правы. Я не все успела разглядеть в бинокль, но как-то удивительно, что соревнуются столько много знающих свое дело рыбаков и до сих пор поймано так мало рыбы…
– Не сочтите меня мистиком, госпожа Ольга, – ответил Григорий, – хотя, как вы знаете, я читаю много подобной литературы. Но создается такое впечатление, что само море противится происходящему сегодня в его на удивление спокойных водах.
– Ха-ха-ха, господин Григорий, да вы и вправду мистик! – рассмеялся Дилан Моралес. – Скажите еще, что море обладает неким разумом!
– Почему бы и нет, дон Моралес, – без тени улыбки ответил Григорий. – В море все идет своим чередом. Море хорошо хотя бы тем, что в нем нет таких войн, какие происходят на суше.
– Хм, – Дилан Моралес поправил повязку на своей голове, – да вы, господин Григорий, еще и философ! Но философия – только слова, а на практике все обычно случается по-другому…
– На практике? Ха-ха-ха! – теперь уже рассмеялся русский эмигрант. – Сегодня вы любезно предоставили нам с графиней Левашовой свой кадиллак, разукрашенный изображениями трофеев, которые вы в свое время добыли… Но что бы вы сказали, если бы обезьяна, откусившая мочку вашего уха, тоже умела рисовать и тоже хвасталась трофеями перед своими сородичами? Ха-ха-ха…
– Вы надо мной издеваетесь?! – вскочил со своего места Дилан Моралес, но тут же сел обратно, услышав смех еще и Ольги Левашовой. – Графиня, вы тоже смеетесь над моей бедой?
– Простите, дорогой Дилан, – слегка посерьезнела Левашова, хотя улыбка продолжала витать на ее губах. – Просто мой друг нашел очень удачное, хотя, можно сказать, жестокое сравнение. Я же готова показаться еще более жестокой. Что бы вы, дорогой Дилан, сказали, если бы крокодил, откусивший голову вашему знакомому охотнику, несчастному Лукасу, тоже обладал способностью изображать свои трофеи, ну хотя бы кровью на какой-нибудь скале? У одного человека этот крокодил откусил руку, у другого – голову, у третьего, что на сегодняшний день вполне возможно, откусит кое-что между ног…
– Бог мой! – побледнел Дилан Моралес. – Графиня, что вы такое говорите? Ну и фантазии у вас!
– А вот это уже далеко не фантазии! – сообщил Григорий, прильнувший к окулярам бинокля и показывавший рукой направление, куда он смотрит.
Дилан Моралес и графиня Левашова тоже схватились за бинокли. Посмотреть было на что! В лодке под номером «14», принадлежавшей экипажу из Германии, возникла сумятица. Один из рыболовов только что подвел к борту подцепленную на крючок рыбину, его напарник подхватил ее подсачком с объемистой сеткой и не без труда переправил в лодку.
Извивавшаяся в сетке рыбина больше походила на змею: тело ее было длинное, коричнево-оливкового цвета, а часть головы и горло – ярко-оранжевые, глаза же прямо-таки светились изумрудной зеленью.
– О боже! – вырвался крик у Дилана Моралеса. – Это же угорь! Огромный электрический угорь! Он очень, очень опасен! Лучше к нему не прикасаться руками!!!
Но рыболовы из Германии не слышали его предостережений. Зрители с пристани наблюдали в бинокли и невооруженным глазом, как германцы радуются добыче, что-то кричат друг другу. В руках одного из них оказалась фотокамера, другой, растекаясь в улыбке, вытащил добычу из подсачка и собрался позировать перед объективом, но тут произошло то, от чего пытался предупредить Дилан Моралес.
Наблюдатели не знали, успел ли один рыболов сфотографировать другого, но прекрасно видели, как вдруг затрясло того, который держал в руках только что пойманный трофей. Пораженный электрическим током, падая на дно лодки, он выронил рыбу, которая извернулась всем своим длиннющим телом и ткнула головой в грудь рыболова с фотокамерой. Его тоже затрясло, до такой степени, что фотокамера выскочила из рук высоко в воздух и улетела куда-то за борт, сам же фотографирующий машинально схватился за угря и, видимо, получив еще один электрический разряд, вновь содрогнулся всем телом и тоже рухнул на дно лодки. А выскользнувший из его рук угорь благополучно переполз
