— Доброе утро, — хрипло проговорил мужчина.
— Доброе, Михаэль. Ты не мог бы меня отпустить? — снова поерзала.
— Не могу. Вдруг исчезнешь?
— Не исчезну. Пусти, мне в туалет надо, — призналась я и получила амнистию и смешок в волосы.
Выйдя из душа, с ужасом обнаружила, что время близится к обеду. Но суету и панику развеял Михаэль одним своим появлением.
— Нина, твой кот отвел меня к двери. Там лежала записка, — он продемонстрировал белоснежный листок, зажатый между указательным и средним пальцами.
— Что там?
— Я не читал. Идем, завтрак стынет.
Он взял меня за руку и увел в сторону кухни. Казалось бы, обычный жест, а таил в себе столько нежности и чувственности.
Только съев приличную порцию завтрака, Михаэль отдал мне листок. Записка была от Рика. Он сообщал, что ждет меня в удобное мне время в академии. Не стал посылать машину, чтобы дать мне выспаться после тяжелого дня.
Не тая, я рассказала Михаэлю обо всем, а он пообещал сделать все возможное, чтобы помочь Катарине. И даже обрадовал, сказав, что некоторые ингредиенты уже определил.
Он выписал мне их на листок, и я отправилась в академию уже более подготовленная. Как показал вчерашний день, одних симптомов недостаточно. Мы изучили только пятую часть библиотеки, и уже нашли десяток зелий, которые дают такую симптоматику. А нам нужно было одно, но верное на все сто процентов!
Со списком ингредиентов, дело пошло в разы быстрее. Правда, Рик не всегда мог составлять мне компанию, но и без этого он делал очень многое.
Михаэль проводил дни напролет в лаборатории, появляясь только вечером или ближе к ночи.
Помимо поисков зелья, я пыталась подготовиться к балу. Именно пыталась. Возвращалась домой поздно, и большая часть ателье была закрыта. В редких магазинах, работающих допоздна, не было того, что я искала.
В конечном итоге пришлось взять выходной в академической библиотеке и отправиться за покупками.
В честь зимнего праздника, балы устраивались чуть ли не в каждом знатном доме. Да и люди среднего достатка устраивали их. Считалось, что нужно встретить зиму в самых лучших одеяниях и именно поэтом витрины магазинов пустовали.
Мои платья были слишком простыми для самого главного бала страны. Я не могла появиться на нем, в чем попало, и район за районом обходила магазины.
Почти весь день ушел на поездки по городу, но я так ничего и не купила. Голова уже раскалывалась от попыток вспомнить еще хоть один магазин.
— Остановите здесь, асит, — попросила водителя и, расплатившись, покинула машину.
В предпраздничной суете она долго не пустовала, через пару метров ее уже остановили.
В поле зрения попало кафе. Маленькое, но с виду уютное. В нем я и решила передохнуть и отвлечься от суеты.
Никогда не думала, что поход по магазинам может так утомлять. А еще понимала недовольство Михаэля и правоту. Говорил же не откладывать поиски платья в долгий ящик.
— Асита? — судя по тону ко мне обращались не первый раз.
— М?
— Что вы заказывать будете?
— Я голодна, принесите чего-нибудь на ваше усмотрение, — пробормотала я и снова погрузилась в мысли.
Через десять минут передо мной поставили тарелку с овощным рагу, которое пахло множеством пряностей и имело немного непривычный вид. Только глядя на еду, поняла, что здесь что-то не так.
Медленно, я осматривала кафе: на стене справа, где находилась стойка с кассой, рос мох. Самый настоящий, живой мох! Все кафе было уставлено горшками с растениями. С потолка свисали лампы в виде цветов, в клетках пели яркие птицы.
Маленькое зеленое царство никак не вязалось с зимней стужей на улице. Но от этого оно было только прекрасней.
Немногочисленные посетители смотрели на меня с интересом, и я ответила им тем же.
Они были иными. Посетители, подавальщица и даже повар, чье лицо мелькало в раздаточном окне.
Дарийцы. Это были дарийцы.
Дар — государство на юге, — был лакомым кусочком для многих стран. Под ногами буквально валялись драгоценные камни, лечебные источники были повсюду, редкие виды гусениц производили самый дорогой в мире шелк, экзотические фрукты стоили немалых денег. Все это спровоцировало войну, и маленькая страна была захвачена. Немногие дарийцы сбежали и получили вид на жительство и защиту. Большинство убили или подчинили.
Все это не было достоянием общественности. Дарийцы хоть и имели немного неординарную внешность, но особо ничем не отличались от людей. Узнать их могли, наверное, не многие. В обычных школах расы не изучаются, а в академии проходят только краткое изучение без особых подробностей.
Честно признаться, я и сама не так давно узнала о них. Кстати, из той самой книги.
Я хотела поговорить с девушкой, но решила отложить это на каких-то полчаса и уделить все внимание еде.
Когда с рагу было покончено, девушка сама подошла ко мне.
— Желаете еще чего-нибудь, асита? — тонким голоском спросила она.
— Да. Можно с вами поговорить?
— Не понимаю о чем? — притворно изумилась девушка.
Только когда она находилась так близко, я увидела еле заметный зеленый оттенок на ресницах, бровях и волосах и то при определенном освещении. Чуть удлиненные резцы и острые скулы выдавали ее расу.
— Вы дарийка? — не церемонясь, спросила я.
— Что? Нет! — поспешно ответила она и напряглась.
— Не стоит так реагировать, — улыбнулась. — Я сама отношусь к другой расе, отсюда и интерес. Всего доброго.
Я встала, чтобы пройти к кассе и заплатить за обед, но девушка меня остановила.
— Знаю. Я вижу вашу истинную внешность.
— Правда? Как?
— Это наша особенность, — пожала плечами она и села за стол. — Все присутствующие поняли это, как только вы вошли. Знаете, на наше кафе наложен морок, его могут видеть только дарийцы или люди, которые находятся на грани отчаяния. Вы явно не дарийка, а значит, к вам применим второй вариант, — мягко улыбнулась она. — Вы можете, конечно, если хотите, рассказать все. Сказанное останется здесь. Обещаю.
— Раз я пришла сюда, то просто обязана выговориться, — немного смутилась я.
— Идемте.
Дарийка развязала фартук, бросила его на кассу и пошла на кухню. Я последовала за ней. Что-то сказав повару, и получив одобрительную улыбку и кивок, она пошла дальше.
— Как тебя зовут? — она резко перешла на «ты», так, словно мы давно были подругами.
Сначала я хотела ответить уже привычным к этой внешности именем, затем хотела назвать имя, данное мне в агентстве еще в подростковом возрасте, но поняла, что все это фальшь, а ее быть не должно. Не здесь.
— Нингонг, — наконец проговорила я и приняла свою настоящую внешность.
— Я очень рада, что ты сказала сейчас правду, значит, твое сердце открыто мне, а значит, я буду открыта тебе. Меня зовут Дарфа. Мои дедушка и бабушка жили в Даре. Дед погиб на войне, а бабушка сбежала сюда. Здесь родились мой папа и я. А ты?
— Моя история очень похожа на твою, — улыбнулась я, понимая, насколько мы разные, но одновременно похожие.
Я рассказала ей
