Руку я отдёрнул, прокол зажал, а вот дальнейшую свою судьбу выяснить не успел. Престарелый король уж чуть ли не бегом мчался на выход, причитая на ходу:
– Опаздываю на сеанс к целителю! Вейшу-Ма меня убьёт!
Вся его свита припустила за ним. Только рыцарь, выходящий последним, обернулся и обрадовал:
– Жди! Скоро кандалы снимут, и жизнь наладится! Так держать! – и странным жестом мне отсалютовал. Причём жест мне этот крайне не понравился, чувствовалось в нём нечто издевательское и презрительное.
«Да нет, просто показалось, – попытался я успокоить возопившую паранойю. – Нормальный он, просто я местных традиций не знаю. Может, у них здесь так принято поддерживать товарища?»
Двери с грохотом закрылись. Тогда как сквозь небольшие окна до меня вскоре донёсся громкий ор толпы. Кажется, народ ликовал. Неужели ему так радостно, что в королевстве появился свой фикси-прокси? Или какая иная причина для праздника имеется?
Почему-то думать о костре не хотелось. Заставлял себя забыть напрочь рассказанную легенду Тимофеем Круком. Гнал усилием воли от себя любые сомнения. Но…
Время шло. Никто не приходил. Вопли радости за окнами плескали волнами шумной ярости, весёлых воплей и начавшихся песнопений. Покушать мне и попить тоже не несли, несмотря на всеобщий праздник. И хуже всего, что и расковывать было просто некому.
Неужели обо мне забыли? Проигнорировали распоряжения высшей власти? В голове такое не укладывалось. И я постарался тщательно, посекундно вспомнить всё, что со мной недавно случилось. Уговоры и попытки взять с меня клятву… Странные попытки, словно трое не верили в мою готовность, а трое подсказывали сделать правильный ход. Пробирка, почти полная… Уход рыцаря и прорвавшаяся от него насмешка… или издёвка? Вопли веселящегося, словно в истерике, народа… И моё полное, печальное одиночество…
И опять-таки! Страшные слова купца из Скифии.
Тут поневоле мозги в трубочку скрутятся. Но думай не думай, плачь не плачь, а делать что-то надо. Вначале попробовал кричать. Аккуратно так, не срывая голос. Вигвам в ответ. Никто не отозвался, словно меня не существовало в природе. Затем попробовал повторить получившийся у меня фокус с созданием картонки из ничего. Обрадовался, что получилось. Пять штук. На шестой получилась только полоска. На седьмой навалилась жуткая усталость. Радость куда-то исчезла. Навалилась ещё бо́льшая тоска.
Попытался вздремнуть. Куда там! При такой-то нервотрёпке. Решил попытать счастья в снятии наручников. Хотя бы одного. Увы! Возился настолько рьяно и безрезультатно, что зверски устал. Не заметил, как вздремнул, прислонившись к стене и используя цепи как растяжки.
Приснилось нечто страшное, от чего сердце заколотилось так, что вот-вот из груди выскочит. Отдышался. Осмотрелся. Почти ничего не видно. Разве что через узкие окна прорываются сполохи не то костров, не то пожарищ. Но так как народ продолжает радостно орать и лихо петь песни, пожар никому не угрожает. А вот мне стало крайне худо. И не по поводу голода или жажды. Причина проста: организм взбунтовался и требует немедленного облегчиться. Как? И куда? Потому что, кое-как изогнувшись, понял: штаны могу приспустить. Но неужели прямо здесь и гадить?
Вот именно в этот момент поиска решения мировой проблемы где-то сверху послышался мерзкий скрип, и что-то шмякнулось прямо перед моими ногами. Мой желудок сжался от страха и неожиданности. Сердце ударило, словно в набат, и замерло. А ожидание смерти резко и напрочь перекрыло факт возможного позора.
Глава 32
Очередная ловушка? Шантаж?
Зубы скрипнули, чуть не крошась. Это меня вернуло к действительности: «Так можно и без эмали остаться!» Расслабился, шевельнул челюстью, спасая омоложенные зубы. Прислушался к другим органам тела, попутно принюхиваясь. Неужели пронесло? Не в том смысле, что обделался, а в том, что ничего страшного не случилось?
Ну да, всё сухо, чинно и пристойно. Это желудок лишь сжался, а так как был пустой, то и ничего не вытолкнул наружу. Сколько там того мяса было в той тарелке?
А что тогда упало передо мной? Ха! Ещё и висеть продолжает нечто?! И шевелится?
Желудок сжался во второй раз ещё сильней, чем в первый! А вот сердце ускорилось так, подхлёстнутое адреналином, словно я стометровку пробежал с мировым рекордом. При этом зрение так резко скакнуло вверх, словно за окном воцарилось дневное время суток. И я чётко всего в полуметре перед своим носом рассмотрел подёргивающуюся и шевелящуюся… верёвочную лестницу!
«Что за чертовщина?! – мысленно возопил я, поднимая взор наверх. – Гогель-могель! Спаси и помилуй!»
Если я правильно понял, чуть ли не мне на голову спускалось привидение. Именно такое, классическое: белый балахон, внутри которого размытая пятном света фигура. Ага! И белые тапочки. Ещё и штаны белые, напоминающие пижамные. А так как руки у привидения заняты лестницей, небольшой фонарь со свечкой внутри оно держит зубами.
«Да полно уж! – попытался я сконцентрироваться на логике. – Разве бывают привидения с зубами? – и сам себя осадил: – Можно подумать, мне сплошь одни беззубые попадаются!»
Тогда как спуск нежданного визитёра в моё узилище продолжался и я уже отчётливо рассмотрел стройные лодыжки, торчащие из тапочек. А потом и некие женские выпуклости выше талии, хорошо просвечивающиеся на фоне пятна света. Мне-то снизу всё видно великолепно под ночной рубашкой, хоть и понимаю, что так нечестно.
Напоследок совесть всё-таки взыграла во мне, и самым тихим, нежным голосом я проворковал:
– Сударыня нуждается в помощи? – а что? Не мне кричать в такой момент «спасите-помогите!»? Так можно даму и заикой оставить. Она-то себе спускается, никого не трогает… Может, она вообще лунатик? Всё-таки ночь на дворе. Давно…
Привидение меня услышало и замерло. Точнее, попыталось замереть, потому что одна нога выскользнула из тапочки, сбросив её на пол, и зашарила в воздухе в поиске перекладины. Как смог – помог, натягивая лестницу и чуть подавая её вперёд. Зато лишний раз с удовлетворением отметил: ступня великолепная. Как и вся видимая часть ножки.
Вместо благодарности последовал вопрос крайне сердитым голосом:
– Ты где?
– Хм! А ты кого ищешь-то? – решил я уточнить на всякий случай.
– Тебя! Если ты тот самый фикси, так глупо попавшийся в ловушку моего отчима!
Несколько секунд – и передо мной предстала невысокая, но крепко сбитая деваха лет восемнадцати на вид. Нащупав свою тапочку и надев её, она сразу начала с оправданий:
– Прости, что я в таком затрапезном виде, но иначе никак не получалось подойти близко к стражникам. Они могли поднять тревогу, и тогда нам было бы несдобровать, несмотря на всеобщую пьянку. Да и не до церемоний нам в ситуации, когда каждое мгновение может стоить жизни.
Конкретная деваха. Мне такие нравятся. Особенно понравилось, как она небрежно и быстро стала расстёгивать пуговки у ворота своей ночной сорочки. Разве что сознание
