Найя нервно теребила браслет на запястье. Имя Зунна, произнесенное с такой дерзостью, заставило ее стиснуть пальцы до боли.
— Я осознала, что наделала, лишь потом. И не могла молчать, не имела права, — Майко говорила так, словно беседовала с собой, озвучивала постылые, горькие мысли. — Проступок должен быть наказан. Я… — впервые за все время Найя услышала, как этот красивый голос ломается, обернувшись, впервые увидела, как лицо паури искажается горем. — Я хотела спасти Риэ. У нас за неверность умерщвляют соблазнителя, — она прерывисто вздохнула, пытаясь справиться с собой. — У вас… не так. Но боги везде одни. Если бы Элай возжелала жертвы — она бы ее получила. Моя кровь смыла бы и проступок Риэ перед его покровителем, которого он называет другом…
— Я без колебаний отдала бы Элай обе ваши никчемные жизни, если бы это могло помочь брату, — прошипела Найя.
— Лжешь, — неожиданно твердо сказала Туа, глядя ей в лицо. — Ты с радостью отдала бы только одну жизнь.
У Найи потемнело в глазах, она ударила прежде, чем успела подумать. Майко не опустила взгляда, даже когда с ее губ закапала кровь. Найя содрала с руки коммуникационный браслет, подошла к стене, где в нише располагалось отверстие утилизатора, кинула его внутрь и ударила ладонью по сенсору. Яркая вспышка превратила браслет в пыль.
***
Высокая дуга диагноста мерцала полосками сканеров, двое жрецов следили за показаниями на голоэкранах. Наконец, Даро подали знак выйти из-под арки. Спокойная гладь воды внутри расцветилась едва заметным алым: тонкая игла не причинила боли, но впрыснутое вещество обожгло руку.
«Это уберет лишние преграды меж духом и телом», — пояснил жрец-целитель. — «Разум порой мешает этому».
«Сними одежду», — показал он.
Даро повиновался, оставшись только в тоэ на бедрах.
«Всю одежду».
Препарат, что ему ввели, подействовал: мир словно подернулся дымкой, мысли начали путаться. В первый миг ослабление контроля испугало Даро, но вслед за мыслями ускользнул и страх.
Даро пришел за жрецом в помещение, что было погружено во мрак, а посреди пола в полукруглой выемке замерла другая фигура. Даро не сразу смог узнать собственную невесту, а когда узнал, то остановился, словно его пригвоздили.
— Зачем… она здесь?
Язык едва слушался, руки и подавно.
Жрец повернулся, взял его за плечо и подтолкнул к центру комнаты. Прикосновение обожгло: Даро отчетливо ощутил каждую складку перчатки и тепло чужих пальцев.
— Нужно разрушить твой страх, — негромко сказал целитель, — Но для этого ты должен посмотреть ему в лицо.
Даро едва не упал: поверхность выемки была скользкой, тонкие струи воды, сбегающие по округлым стенкам, превращали ее в идеальную ловушку для попавшего внутрь. Бояться упорно не получалось, и собраться с мыслями — тоже. То взгляд цеплялся за голубовато-серую поверхность неведомого камня, то отвлекало ощущение тепла от близкого чужого тела, то лишенный опоры мозг ловил и пытался идентифицировать слова жреца.
— Чтобы исцелиться, нужно вернуться к истокам. Вспомни, кто ты есть. Ты — морской охотник. Зверь.
Даро чувствовал, как собственные губы разъезжаются в улыбке. Странное ощущение.
— Неужели так просто? — он не знал, произнес ли это вслух или ему показалось.
Смешно. Слишком просто.
— Отбросить хитросплетения, порожденные разумом — единственный ключ.
Понимать слова и метафоры становилось все труднее. А произносить их вслух было уже невозможно.
«Зачем тогда мы вышли из моря? И кто придумал большинство правил, как не жрецы?»
Он перевел взгляд на стоящую перед ним рождающую. Алые глаза. Слишком темные на его вкус. С этим цветом было что-то связано. Что-то неприятное. Эхо боли прошло мимо, так и не сумев всколыхнуть воспоминаний.
— Знак.
—…ты должен.
— Знак.
«Что?»
Пальцы окунулись в теплую вязкую массу. Даро сделал над собой усилие, чтобы понять, чего от него хотят.
— Ты должен нарисовать знак рода.
Даро боролся с поглощающим его разум мягким дурманом, который превращал жизнь в единый миг настоящего. Он пытался хотя бы не забыть, кто он вообще такой.
Взгляд упал на гладкую кожу чьего-то бедра, отметил перелив мышц. Чужая ладонь, по которой стекало что-то темное, была светло-зеленой. Она едва-едва разминулась с его собственной ладонью. Даро тронул чужое плечо и медленно вывел первую дугу родового знака. Две линии… короткие мазки. Круг.
В этот момент чья-то рука коснулась его груди. Теплая краска потекла вниз. Быстрые точки и медленные волны линий. Эти несколько капель, неумолимо жалящих чувствительную кожу, спускались все ниже.
Спокойная гладь внутри превратилась в непробиваемую корку. Даро отчаянно цеплялся за себя.
Он ощущал скользящий по телу чужой взгляд, словно прикосновение. Даже слуги не видели Наследника полностью нагим. Только медики, сразу после боя на Оанс, когда принесли их с Риэ в госпиталь.
«Лед. Оанс. Риэ».
Он знал это имя. Раньше.
«Не надо».
И снова мягкое, теплое «ничто». Ощущение, цвет, звук. И пустота…
Он охнул, когда плечо взорвалось острой болью, которая, впрочем, почти сразу отступила. Даро открыл глаза, удивляясь, что все еще стоит на ногах. Майко рядом уже не было, на него смотрел целитель и слегка улыбался. Сверху обрушился холодный водопад, смывая краску с тела и остаток вязкой мути с сознания. Даро сглотнул, служка тут же поднес ему воды.
Даро осознал, что в комнате полно жрецов и их помощников. Один принес мантию, другой помог выйти из выемки и обтер ноги пушистым полотенцем. Даро снова нашел взглядом жреца.
«Твой разум в порядке, Наследник», — жесты целителя выдавали его довольство, — «Марай Милосердная одарила тебя честью и добросовестностью. Беспокойство о долге похвально. Но обряд показал: блокировки не столь серьезны, как тебе кажется, и твое тело способно дать гормональный ответ в присутствии этой рождающей».
Даро молча таращился на него. Это не могло быть правдой. Не имело права ею быть. Целитель небрежно махнул рукавом, отсылая служек.
«Ты воин Королевства. Страх напрасен. Это не противник, но всего лишь рождающая, самка, что понесет твое семя».
Когда Даро вышел из храма, в глаза ему неожиданно ударило солнце. Он совершенно потерял счет времени. У ступеней ждал джет, чуть поодаль зависли над водой два гвардейских судна. Даро покачал головой.
«Возвращайтесь. Я прибуду позже».
В бухте, где они когда-то гуляли с Найей, стояла тишина, и только длинные полосы гниющих водорослей напоминали о недавнем шторме. Даро сел на песок, бездумно глядя в спокойную океанскую даль. Он даже не мог заплакать. В детстве это помогало, сейчас же… все равно ничего не изменится.
***
Дворец сиял, тысячи резалировых светлячков парили в садах, голограммы сказочных существ наполняли каналы. Музыка играла до поздней ночи. Залы и переходы полнились музыкой, звоном золотых украшений, шорохом цепочек шэ.
Наследник превратился в затворника, покидая покои лишь ради аудиенций и церемоний, которыми никак нельзя было пренебречь. Он
