– Знаешь, типа, что тут было до того, как появился город. – Ник пожал плечами, стараясь увернуться от бдительного взгляда Вэл.
– У деда были книжки по местной истории, они, наверное, до сих пор лежат на чердаке дома мамы и отца. А что?
Не успел Ник и попытаться дать хоть какое-то разумное объяснение, голос старшего из его племянников перекрыл звук телевизора:
– Ведьма в швах! Ведьма в швах!
– Мам! – голос Джоуи перекрыл выкрики брата. – Скажи ему, пусть перестанет.
Вэл, вздохнув, поднялась.
– Хватит вам обоим. Время спать.
– Но, мам…
– Никаких но. В постель. Мигом.
Мальчишки неохотно выключили телевизор, шаркая ногами, потащились по коридору к себе в комнату.
– Что за ведьма в швах? – напрягся Ник, но не смог удержаться от вопроса.
– Кошмар полиции, уже успевший стать местной легендой. – Вэл сделала долгий глоток пива, вернувшись на свое место. – Месяцев шесть назад нам сообщили о теле женщины, брошенном на обочине шоссе. Прямо по дороге в город.
Ник вздрогнул, припомнив виденную груду тряпья. Груда по форме напоминала тело. Но, конечно же, ничего там не было. Вэл продолжила:
– Тебе ж ущелье известно. Тут страшнее штрафа за превышение скорости ничего не случается. – Вэл несколько раз крутанула онемевшими плечами.
Если не считать того, что земля пасть разевает, чтоб сглотнуть целиком его двоюродного брата. Ник рта не раскрывал.
– Мы заподозрили что-то зловредное, но коронер дал заключение: паралич сердца. Наша лучшая версия та, что она пыталась выйти пешком из города и свалилась там, где ее обнаружили.
Вэл подняла руку, словно бы Ник собирался перебить ее, хотя у того губы были плотно сжаты. Под столом он сцепил руки вместе, отгоняя желание взглянуть в окно и увидеть маленькую бледную фигурку наблюдающего за ними их кузена.
– Дальше – больше, – продолжала Вэл. – У нее не оказалось никаких документов, и никто не явился востребовать тело. Поиски по картотекам стоматологов и отпечаткам пальцев закончились ничем, словно бы она совершенно невесть где жила. Даже одежда на ней, по виду, была домотканой. – Вэл глянула в сторону коридора, ушли ли к себе в спальню сыновья, и только потом продолжила: – У нас в управлении парнишка есть, в приемной работает, Бен Элмер, только-только из колледжа. Хороший парнишка и дело знает, только малость на тайнах да умыслах помешан. Так он вовсю клянется, что женщина эта непременно Аннабель Мэй, та девчушка, что пропала вместе со всей семьей еще в 1950-х, когда ей шесть лет было. Носился тут такой безумный слух про людоедов, про культовые обряды каких-то «Смотрителей голодающего» или еще какую чепуху в том же роде.
Вэл отпила еще пива, лицо ее при этом сделалось унылым или расстроенным. Ник не сводил с нее глаз. Когда Вэл упоминала людоедов или лес, в глазах ее не было даже проблеска узнавания. Словно бы весь тот день, все то лето стерлись в ее памяти вместе с Эриком. Ника пробил страх. Как могло статься, что он единственный, кто помнит?
– Женщине этой было, наверное, слегка за шестьдесят, так что по времени совпадало бы. – Вэл тронула краешек этикетки на пивной бутылке. – Все это такая старина. Вот только я порой думаю. Она… Тело ее было сплошь покрыто швами. Не медицинскими стежками. Похоже было на какой-то ненормальный вид самоистязания. На ритуальный обряд какой-то. Может, в конце концов, что-то и есть в теории Бена, только Аннабель Мэй была довольно юной, когда пропала, о ней в наших базах ничего нет. Можно только гадать. Вот теперь дети и пугают друг друга ведьмой в швах.
Ник едва не опрокинул бутылку с пивом, поймав ее на лету.
– Слышь, ты в порядке? – Вэл постучала по столу, привлекая его внимание, и Ник, испуганно вздрогнув, поднял взгляд. – Вид у тебя, будто ты призрак увидел.
Женщину со швами на коже. Ту женщину из лачуги. Тело на обочине дороги.
– Извини, – Ник тряхнул головой, вставая. – В любом разе, мне, наверное, пора двигать. Спасибо за ужин.
– В любое время рады. – Вэл нахмурилась. Она смотрела на него так, будто он в любую минуту может разлететься во все стороны.
А может, так оно и было. Швы начинали расползаться. Он чувствовал их: тянутся, ослабляются, высвобождаются. Ущелье было раной, которую не заживить, и тьма у нее под кожей лишь поджидала, когда вырваться на свободу.
Ник потянул за шнур, затопив светом весь чердак. Ему было неловко, что он ушел от Вэл так поспешно. Он мог бы попробовать рассказать ей правду, но что-то в закоулках сознания настаивало: она не поймет. Вэл не помнила Эрика. Она никогда не слышала, как воет земля, не чувствовала, чтобы небо взирало на нее своим беспощадным оком.
Узенький проход вился между грудами коробок. Где-то тут лежали книги деда, о которых говорила Вэл. Было уже за полночь. Ему бы сейчас спать. От усталости в голове где-то за глазами что-то нескончаемо тренькало. В то же время контрапунктом ему вторили натянутые струны напряжения. Как он ни устал, а спать ему, видимо, не придется вовсе.
Внимание. Сосредоточься. Он двигался между коробками. Если бы он не обращал внимания, возможно, ему бы…
Мир накренился. Отвергая пределы чердака, тропка у него под ногами по спирали уходила вовнутрь. Вниз в каменоломню, вниз к голубому оку в выемке камня. Вниз между деревьев и вознесшихся курганов земли, неуемное желание зудело ему вслед из-под земли, шаг за шагом едва сдерживали его. Он шагал по ране, стежками зашивая ее наглухо.
Небо раскрылось над ним. Вместо груд коробок земные курганы направляли его шаги. Ветер свистел над головой, словно сокрушительные волны. Прибой, лавиной уходящий глубоко под землю.
«Король идет к себе в замок. Король идет в лощину».
Ник ткнулся подбородком в коробку. Лишь ударившись об пол чердака, стоя на четвереньках с прикушенным языком, он сообразил, что разговаривал вслух. Откуда выскочили эти слова? Чепуха, явившаяся откуда-то из самого его нутра, а воспринимается как правда. Пиво, которое он прихватил на чердак, разбрызгивало пену, пока бутылка каталась по полу и не уткнулась в коробку, на которой заботливой маминой рукой было выведено: «Книги папы».
Это было до того абсурдно, что у него вырвался смешок, удивительно отскочивший от стен. Звук пресекся почти сразу же, как возник. В животе у Ника урчало. Он схватил из коробки стопку книг и, пошатываясь, сошел по узенькой чердачной лесенке. Крыша могла слететь в любой момент, не оставив ничего между ним и небом.
Ник уселся за кухонным столом со свежим пивом. Попивал, листая дедовы книги, пока внимание его не привлек раздел, написанный
