Сам Тагобар мог служить превосходным образчиком своей породы, воплощавшей силу и гордость. Как у черепах на Земле, у него был и наружный и внутренний скелет, хотя на этом сходство с черепахами заканчивалось. Внешне он походил на человека: нечто среднее между средневековым рыцарем в латах и коренастым регбистом, одетым для выхода на поле. Цвет у него был как у хорошо сваренного рака и на суставах наружного скелета переходил в густой багрянец. Одежда состояла только из коротенькой юбочки, расшитой причудливыми узорами и усыпанной сверкающими драгоценными камнями. Эмблема сана была выгравирована золотом на переднем и заднем панцирях – чтобы безошибочно узнавать адмирала и когда он входит, и когда выходит.
Словом, довольно внушительная личность, несмотря на рост всего пять футов два дюйма.
Как командир собственного звездолета «Верф», Тагобар должен был разыскивать и исследовать планеты, подходящие для колонизации народом дэл. И, примерный офицер, усердно занимался этим уже долгие годы, в точности следуя Общей Инструкции.
Дело стоило того. В свое время он нашел несколько неплохих планет, а эта была самым лакомым кусочком из всех.
Глядя на увеличительный экран, он удовлетворенно потер руки. Корабль плавно вращался по орбите высоко над новооткрытой планетой, экран был наведен на местность внизу. Никогда еще дэлы не посещали эту часть Галактики, и найти такую жемчужину практически сразу – огромная удача.
– Великолепная планета! – воскликнул Тагобар. – Восхитительная планета! Смотрите, какая зелень! А синева морей!.. – Он повернулся к лейтенанту Пельквешу: – Как ты думаешь? Разве не чудесно?
– Конечно, чудесно, Ваше Великолепие! – ответил Пельквеш. – Вы за нее получите еще одну награду.
Тагобар начал что-то говорить, но неожиданно осекся. Его руки рванулись к рычагам управления и вцепились в переключатели; мощные двигатели взревели от перегрузки, когда корабль повис неподвижно относительно планеты внизу. Пейзаж на увеличительном экране застыл.
Адмирал подрегулировал увеличение, и изображение начало расти.
– Вот!.. Пельквеш, что это такое?
Вопрос был чисто риторическим. Изображение, заслоняемое колеблющимися течениями в двухстах милях атмосферы, едва мерцало на экране, но нельзя было сомневаться в том, что это какой-то город.
– Чума его возьми! – проворчал Тагобар. – Планета занята. Города строят только разумные существа.
– Именно, – согласился лейтенант.
Оба они не знали, что делать. Лишь несколько раз за всю долгую историю дэлов были обнаружены разумные существа, но под владычеством Империи они постепенно вымерли. Ни одна из этих рас, кстати, и не была особенно разумной.
– Придется запросить Общую Инструкцию, – сказал наконец Тагобар. Он перешел к другому экрану, включил его и начал набирать цифры кода.
Глубоко в недрах корабля медленно пробудился к жизни робот Общей Инструкции. В его обширной памяти хранились десять тысяч лет копившиеся и классифицировавшиеся факты. Десять тысяч лет опыта Империи, десять тысяч лет окончательных решений по каждому вопросу. Это было больше чем энциклопедия – это был образ жизни.
Робот по самым строгим правилам логики проверял свою память, пока не нашел ответ на запрос Тагобара; тогда он передал данные на экран.
– Гм-м, – произнес Тагобар. – Да. Общая Инструкция 333 953 216А, глава MMCMXIX, параграф 402. «После обнаружения разумной или полуразумной жизни взять для изучения случайно выбранный образец. Избегать других контактов, пока образец не будет исследован согласно Психологической Директиве 659 В, раздел 888 077д, под руководством Главного психолога. Данные сверить с Общей Инструкцией. Если нечаянный контакт уже произошел, справиться в ОИ 472 678 R S, глава МММССХ, параграф 553. Образцы следует брать в соответствии…»
Он дочитал Общую Инструкцию и повернулся к лейтенанту:
– Пельквеш, готовьте вспомогательную лодку. Полетим за образцом. Я уведомлю психолога Зендоплита, чтобы он приготовился.
Эд Магрудер глубоко вдохнул весенний воздух и закрыл глаза. Воздух был прекрасен, пропитан пряными ароматами и сочными запахами, хотя и чуждыми, но казавшимися почему-то родными – даже более родными, чем земные.
Город еще не спал, однако темнота наступала быстро. Эд любил вечерние прогулки, хотя бродить в полях после сумерек на Нью-Гаваи было до сих пор опасно. Здесь водились маленькие ночные твари, бесшумно порхающие в воздухе и кусающие без предупреждения; водились и хищники покрупнее. Эд направился обратно к городку Нью-Хило, построенному на месте, где человек впервые ступил на новую планету.
Магрудер был биологом. За последние десять лет он обшарил с полдюжины миров, собирая образцы, тщательно анатомируя их и занося результаты в записные книжки. Медленно, звено за звеном составлял он схему – схему самой Жизни. У него было много предшественников, вплоть до Карла Линнея, но никто из них не понимал, чего не хватает. Естественно, им не с чем было сравнивать и сопоставлять результаты своих исследований, ведь земная жизнь в конечном счете однородна.
Из всех планет, какие Магрудер видел, Нью-Гаваи нравилась ему особенно сильно. Это была единственная планета, кроме Земли, где человек мог ходить без всяких защитных одеяний, – по крайней мере, единственная из до сих пор открытых.
Эд услышал над головой слабый свист и взглянул вверх. Для ночных тварей еще рановато.
И тут он увидел, что это вовсе не ночная тварь, а какой-то шар вроде металлического, причем…
На поверхности шара вспыхнуло зеленоватое сияние, и для Эда Магрудера все исчезло.
Тагобар Верф бесстрастно смотрел, как лейтенант Пельквеш вносит бесчувственный образец в биологическое испытательное отделение. Образец был странного вида, настоящая пародия на живое существо: с мягкой кожей, вроде слизняка, розовато-смуглого цвета, с отвратительными плеснеподобными разрастаниями на голове и в других местах.
Биологи приняли образец, началась работа. Они взяли для исследования кусочки его кожи, немного крови, сняли показания электрических приборов с его мышц и нервов.
Зендоплит, Главный психолог, стоял рядом с командиром и наблюдал.
Для биологов это была Стандартная Процедура; они работали так же, как и со всяким другим поступавшим к ним образцом. Но перед Зендоплитом стояла задача посложнее – ему предстояло работать с мозгом разумного существа.
Впрочем, он не волновался: в Руководстве записано все. Тревожиться было не о чем.
Как и со всеми прочими образцами,
