— Может быть. — Незнакомец задумался. — Вас похитили, правда? Вы, случайно, не лайфмен?
— Доктор. — Сейчас не время быть честным. — Определенными медицинскими знаниями я располагаю. А что?
— Один из наших очень сильно прихворнул. — Незнакомец задумался в нерешительности, затем протянул руку. — Меня зовут Уэстон.
— Стивенс, — ответил Брэд. — Брэд Стивенс. Где этот человек?
Он лежал в наспех устроенном шалаше из переложенных внахлест веток, приютившемся среди деревьев у самого болота. Рядом с подстилкой из ветвей папоротника теплился небольшой костер. Сидевшая на корточках рядом с больным женщина непрерывно водила по его лицу куском мокрой материи. Уэстон дотронулся до ее плеча и выразительно кивнул головой. Женщина выпрямилась и вышла из шалаша.
— В таком состоянии он уже давно, — сказал Уэстон. — И с каждым днем ему все хуже и хуже. Вы можете сказать, что с ним?
— А вы сами как считаете?
— Вы — лайфмен. Вот и говорите.
— Ладно. — Описанные в любом учебнике симптомы лучевой болезни Брэд знал наизусть. Не надо было быть медиком, чтобы поставить такой диагноз при виде язв на руках и вокруг рта, лихорадки, обсыпавшей кожу. — Он умирает. Он побывал в местности с очень высоким уровнем радиации и получил огромную дозу. Я ничем не могу ему помочь.
— Я предупреждал его, — сказал Уэстон. — Говорил ему, чтобы он не рисковал, но он не послушался. Вы уверены в том, что нет никакой надежды?
— Ни малейшей. Единственное, что еще могло бы спасти его — это непрерывная смена крови в сочетании с определенными химическими препаратами и лекарствами, способными притормозить процесс клеточного распада. — Брэд отвернулся от больного. — В Институте Жизни, возможно, его бы спасли. Почему бы вам не отправить его туда?
В ответ Уэстон только презрительно проворчал что-то.
— Я, по-видимому, сморозил глупость. Скажите, в чем она заключается.
— Он — в бегах.
— Ну и что из этого? Откуда им это известно?
— Известно. — Уэстон повернулся к выходу из шалаша. Надежда, теплившаяся в глазах женщины, окончательно потухла, когда он отрицательно покачал головой. — Мне очень жаль, Мэри, — огорченно произнес он. — Мы ничего не можем сделать.
Она поджала губы и принялась снова ухаживать за больным. Уэстон подозрительно посмотрел на Брэда.
— Вы не охотник, — сказал он. — Не беглец и уж точно не лайфмен. Неужели вы не знаете о том, что всякий раз, когда приходится обращаться к ним за медицинской помощью или заключать соглашение о долговых обязательствах, с вами всегда играют злую шутку? Вас подвергают гипнозу, и вы говорите только правду. Этого никак нельзя избежать. — Он поудобнее сомкнул пальцы вокруг древка копья. — Так вот, — угрожающим тоном спросил он, — кто вы все-таки на самом деле?
Брэд рассказал ему всю правду. Уэстон сокрушенно покачал головой.
— Я никак не мог этого знать, — сказал он. — Я в бегах вот уже три года и совершенно не в курсе событий. Но я вот что скажу вам, приятель. Если вы наводчик охотников, то, можете в этом не сомневаться, я позабочусь о том, чтобы вы горько раскаялись в этом.
— Вы убьете меня?
— Не я. Ваши кишки выпотрошит вот эта моя штуковина.
Он произнес эти слова настолько серьезным тоном, что Брэд помимо своей воли скользнул взглядом по грубо сделанному копью и вздрогнул, мысленно представив, какие раны можно нанести таким оружием. Затем наступил нечаянно босой ногой на камень и сморщился от боли.
— Мне нужна обувь, — сказал он. — И одежда. У вас не найдется чего-нибудь такого для меня?
— Может быть, — Уэстон вернулся в шалаш и сразу же вышел из него с одеждой в руках. — Она ему больше уже не понадобится, — пояснил он. — Можете взять себе, если подойдет размер. — Увидев кислое выражение лица Брэда, поспешно добавил: — Ничего другого здесь нет. Когда-нибудь на досуге придумайте, каким образом сможете отблагодарить эту женщину. А пока что говорите прямо: согласны взять себе это или нет.
Обувь оказалась слишком большой, а вот одежда — слишком тесной. Расстегнув все пуговицы, чтобы чувствовать себя поудобнее. Брэд в задумчивости расположился перед центральным костром. Пламя его лизало покрытый копотью казанок, содержимое которого запахом несколько напоминало тушеное мясо. Какого рода мясо — ему даже не хотелось думать об этом. Ежа, может быть, или змей, не исключено, что даже крыс — любое, которое хоть каким-то образом могло поддержать жизненные силы. Община не могла позволить себе быть слишком привередливой.
Ожидая, пока кто-либо из женщин начнет раздавать еду, он обвел взглядом место, куда его привел Уэстон. Как и шалаш, в котором лежал умирающий от лучевой болезни, остальные хижины тоже располагались между деревьями. Все это несколько напоминало цыганский табор, но не было ни лошадей, ни кибиток. Ни вообще каких-либо колесных средств. Когда эти люди снимались с места, они тащили на себе все, что им принадлежало.
Судя по всему, здесь было до дюжины мужчин и вдвое меньшее число женщин. Дети пока что не попадались ему на глаза. Скорее всего, их здесь вообще не было. Таким людям — а все они были находящимися в бегах должниками, — вовсе ни к чему было взваливать на себя бремя лишних забот. Но вот как раз об этом и не нужно было тревожиться. Прячась по краям пораженных радиацией районов, часто забредая далеко внутрь таких районов — когда по неосведомленности, когда по необходимости, — они все очень быстро потеряли всякую способность к продолжению рода.
Подобная кочевая жизнь должна была представлять для них сущий ад.
Интересно, отметил про себя Брэд, сколько еще существует точно таких же групп, как та, которая была сейчас перед ним. Затем осмелел и спросил об этом Уэстона.
— Не знаю. — Уэстон вычерпал ложкой похлебку из миски и теперь, причмокивая, облизывал губами косточку. Она была очень небольшой, форма ее показалась Брэду знакомой. В болоте, наверняка должны быть лягушки. — Как мне кажется, немало. Я знаю совершенно точно об одной такой же группе несколько севернее нашей, а к югу еще совсем недавно бродило какое-то количество одиночек. Охотники поотлавливали всех их. — Разделавшись с косточкой, он спросил у Брэда. — Вы, похоже, не голодны?
Брэд протянул ему свою порцию похлебки.
— Именно поэтому вы держитесь вместе? Из страха перед охотниками?
— Это не совсем так. В каком-то отношении это даже оборачивается нам во вред. Слишком много людей оставляют слишком много следов, охотникам в этом случае легче засечь нас. Но что это за жизнь в одиночку?
Брэду не составило особого труда представить себе, что это за жизнь. В задумчивости он глядел на костер, дожидаясь пока Уэстон дожует до конца. Человек — животное стадное, ему очень неуютно в отсутствии общества себе подобных. Но почему всем этим людям, несмотря ни на что, пришлось пуститься в бега?
Да, они задолжали немало денег, но ведь условия уплаты долгов не были такими уж слишком ужасными. В этом мире, где самое худшее,
