Я проделал тщательную проверку всего своего окружения и выяснил, что положение мое практически безвыходное. Боже праведный, вы даже себе не представляете, насколько огромным влиянием способны располагать женщины, особенно во времена мира и депрессии. Меня это изрядно напугало. Поэтому я поступил так, как поступили уже вы — я буквально погряз во множестве самых различных экспериментов, в то время как на самом деле занимался разведкой в стане противника.
К счастью своему, благодаря какому-то удачному для меня стечению обстоятельств, мне удалось выяснить, кем была та молодая дама, что говорила со мной по телефону, несмотря на вымышленное имя, к которому они при этом прибегла. Я видел ее фотоснимок в одной из газет, на странице, посвященной светской хронике, где она соседствовала рядом со своим псом — победителем выставки собак. Я стал выяснять все, что мог, в отношении ее, а также ее ближайшего окружения.
Тут Корнмэн сделал паузу для того, чтобы посмотреть, какое впечатление производит его рассказ на Ларри, затем продолжал свое повествование.
— Я обнаружил, что все они происходят из семей, известных своими сильными феминистскими традициями по крайней мере с одной стороны родства. Просматривая подшивки старых газет, я выяснил, что отец звонившей мне женщины, которого репортеры частенько называли «известным прожигателем жизни и прославленным светским львом», страдал гемофилией. Гемофилию или по крайней мере некоторые эквивалентные ей заболевания я обнаружил в родне со стороны отцов у всех их.
— Господи Боже! — негромко воскликнул Ларри. Он теперь был весь внимание. — Вы тем самым поддерживаете выводы, совершенно противоположные тем, к каким я пришел в своей диссертации.
— Или ваша диссертация поддерживает выводы, противоположные тем, к которым пришел я, — отпарировал толстяк. — Выбирайте сами, что пожелаете. Пока я не связывал гемофилию столь же решительно, как это сделали вы, я был на верном пути — и мне едва ли нужны были дополнительные доказательства моей точки зрения.
— Но что же это все-таки означает? — спросил Ларри, качая головой. — Почему какая-либо группа мужчин или женщин столь настойчиво интересуется партеногенезом или так решительно настроена против того, чтобы была прочитана моя диссертация?
— Потому что они крайне опасаются обнародования этих недавно полученных данных, — решительно заявил толстяк. — Это весьма своеобразные, даже очень необычные женщины. К своим не связанным с ними узами духовного родства сестрам они относятся с презрением не меньшим, чем и к мужчинам. Да и партогенеза они добиваются для того, чтобы стать свободными от мужчин.
Ларри нахмурился, затем произнес, растягивая слова:
— Но ведь со временем, в этом не приходится сомневаться, это означает полное устранение черт, свойственных особям мужского пола, из характеристик человека как вида.
— Вероятно, с точки зрения этих женщин, это-то и является положительным моментом, — ответил ученый. — Безусловно, можно отнести к превалирующим для данного типа особей ряд подмеченных вами характерных черт.
Ларри подпер ладонью подбородок и задумался. В самом деле, было немало таких определенных черт, часть из них была физиологического свойства, часть — психологического. Для начала нелишне упомянуть о том, что переносчицами гемофилии большей частью являются женщины, страстно стремящиеся господствовать над всем и вся, которых в своей диссертации он назвал обладательницами «Комплекса Императрицы» — причем это их стремление в немалой степени усиливается их способностями уметь нравиться мужчинам независимо от того, красивы они или нет.
Поведение этих женщин имеет явно выраженную эротическую направленность, многие из них, хотя в основе своей и гетеросексуальны, не брезгают лесбиянством. В большинстве случаев они относятся к тому физическому типу, для которого характерна необычная длина конечностей вкупе с долголетием и необыкновенной силой и скоростью рефлексов. На протяжении всего предыдущего столетия немалое количество женщин-медиумов и других разного рода поклонниц спиритизма были переносчицами гемофилии. Все из них, судя по воспоминаниям современников, отличались обостренной интуицией и сбывавшимися впоследствии предчувствиями.
Ларри не преминул напомнить такие случаи толстяку, и тот кивком выразил свое одобрение логических способностей Ларри.
— А вы сообразительны во всем том, что касается человеческой психики, — сказал он. — Я располагаю огромным количеством материалов по данной теме. Как и по лесбиянству — такие женщины страстно мечтают о мире, где люди бы были только одного пола. Мире этаких амазонок, так сказать.
— Но почему они так яростно боятся разоблачения? — спросил Ларри.
— Потому что, молодой человек, сейчас они располагают шансами добиться успеха наибольшими по сравнению с любой другой эпохой после того, как их отдаленные предтечи потеряли свое господство над родом человеческим, когда почитание Богини-Луны сменилось обоготворением Солнца, в сути своей являющегося божеством мужского пола.
Ларри недоверчиво поглядел на своего собеседника, однако Корнмэн только улыбнулся и, покачав головой, произнес:
— Нет, я вовсе не сумасшедший. Мне попались на глаза некоторые из их летописей, тщательно скрываемые из поколения в поколение с тех пор, как дионисийские таинства сменились празднествами, где преобладали мужчины, а не женщины, с тех пор, как был разграблен и уничтожен Дельфийский Оракул. Древние легенды и современная история и наука стыкуются, как две половинки сломанной монеты.
— И какова же их конечная цель? — несколько уже устало спросил Ларри.
— По-моему, это очевидно. Впервые в истории человечества людям удалось разработать такое оружие, которое ставит под угрозу само существование рода человеческого.
Не думаю, что в намерения наших подруг входит уничтожение всей планеты. Хотя, определенно в их интересах устроить немалую встряску человечеству — скажем, уничтожить четыре пятых населения и в еще большей степени нанести ущерб цивилизации, до такой степени, когда они станут способны обуздать посеянную ими же бурю.
Ларри нахмурился, все еще исполненный недоверия.
— А каким же образом, — сказал он, — они предполагают пересидеть атомную войну, сэр?
— Они, пожалуй, могут это сделать — некоторые из них, — ответил толстяк. — Тем не менее, я глубоко убежден в том, что они не предусматривают в своих планах атомную войну крупного масштаба. Вы, наверное, обратили внимание на первый взгляд абсурдные вопли из Кремля в самые последние годы об опасности бактериологической войны. Я уверен в том, что наши друзья за Железным Занавесом наверняка и сами кое о чем догадываются. Действительно, если учесть потрясающую сопротивляемость к самого различного рода заболеваниям тех из женщин, которых я отношу к «Племени амазонок», то нетрудно сделать соответствующий вывод об обоснованности тревоги наших оппонентов за океаном.
Молодой его собеседник задумался над услышанным. В качестве гипотезы высказанное толстяком звучало вполне логично. В самом деле, женщины, истории болезней которых он изучал, выказывали просто замечательную сопротивляемость даже к инфекционным заболеваниям, не говоря уже о всех прочих, а вот их сыновья были особенно восприимчивы к любым болезням, начиная от коклюша и кончая сифилисом.
Тем не менее, все эти факты в рамках обобщенной картины, предложенной Мэйном Корнмэном, не делали эту
