— Почему вы не звонили в гонг или не трясли погремушками перед тем, как переезжаете в пустую квартиру?
Он улыбнулся, извинился, затем представился. Создавшаяся ситуация, как ему показалось, позволяла проверить, насколько ему подходит это новое его имя.
— А я — Тони Лоринг, мистер Деминг. Я здесь живу. Я — манекенщица. Что еще?
— Это, — ответил он, пытаясь придать своему голосу как можно более легкомысленный тон, — зависит всецело только от вас.
После этого он еще встречался с нею несколько раз за последние двое суток — однажды, когда он выталкивал сервировочный столик назад в коридор после приема пищи, а она появилась с мусорным ведром, направляясь к мусоропроводу, в другой раз — на балконе вчерашним вечером, когда он снова вышел на свежий воздух, чтобы проветрить утомленные напряженной умственной работой мозги. До сих пор он считал балконы архитектурным излишеством, пригодным разве только для того, чтобы служить трибуной для диктатора. Однако теперь, на собственной шкуре испытав те муки, что выпали на долю Ромэо, он уже удивлялся тому, как можно обходиться без балкона.
Об этом он так прямо и сказал, когда девушка пригласила его в свою квартиру.
— Подумать только, если бы у Ромэо тоже был балкон, Шекспиру пришлось бы переписать заново весь свой второй акт.
— Он мог бы поместить обоих в кабину вертолета, — произнесла девушка. После этого она извинилась за беспорядок, который царил в ее квартире, хотя Ларри она показалась верхом чистоты и аккуратности, затем, словно бы по мановению волшебной палочки, откуда ни возьмись появился еще один фужер. Девушка включила огромный проигрыватель, из громкоговорителей которого тотчас же полилась нежная мелодия Кола Портера, после чего она снова провела Ларри на балкон и к своему шезлонгу присоединила еще один.
Ларри, подобно большинству остальных простых смертных, никогда раньше не был знаком с кем-либо из ньюйоркских манекенщиц. Когда же он и задумывался над этой разновидностью человеческой породы, то испытывал тенденцию рассматривать ее, как нечто стоящее выше или даже за пределами остального человечества. Короче говоря, для таких, как он, было в этих женщинах нечто такое, что чуть-чуть его пугало.
А вот Тони Лоринг, отметил он про себя, оказалась самой скромной и самой тихой девушкой из всех, с которыми он бывал когда-либо знаком. Сидя с нею на террассе, беседуя, когда у кого-либо из них возникало желание поговорить, но еще чаще оставаясь безмолвными, он еще острее мог почувствовать то напряжение, с которым он трудился в течение последних дней.
Однако его все равно не оставляла мысль о том, что ему следует быть максимально осмотрительным, чтобы не выдать себя. Ведь эта Тони вполне могла бы оказаться соглядатаем. Затем он выбросил из головы эту мысль как совершенно нелепую — в это мгновенье все эти странные страхи и идолы Мэйна Корнмэна, а заодно и загадочная Долорес, казались столь же оторванными от реальности, как мечты детства. Кроме того, было совершенно невероятно, что предполагаемые заговорщицы были в состоянии поместить Тони так быстро и незаметно в квартире по соседству с той, куда Корнмэн определил Рэймонда Деминга.
Он пытался — и притом чувствуя себя при этом весьма виноватым — напомнить себе не забывать Иду, однако очень трудно было думать о ком-нибудь еще в присутствии Тони Лоринг, которая прямо-таки излучала безмятежное душевное тепло.
— Я просто умираю от любопытства — так мне хочется узнать побольше о вас, Рэй, — сказала она. — Я рассказала девушкам из ателье о сказочном принце, что поселился в соседней квартире, и они жаждут фактов, жаждут продолжения. Хотите верьте, хотите — нет, но в этом паршивом городе уже давно наметился явный дефицит мужчин, которые устраивали бы порядочных девушек.
— Мне в общем-то и рассказывать не о чем, — ответил Ларри, надеясь в душе, что она не станет допытываться глубже.
И она в самом деле не стала, к его огромному облегчению — хотя, сам и не понимая почему, он знал наверняка, что не станет. А несколько позже, теперь уже для себя совершенно неожиданно, он обнаружил, что просит ее отужинать с ним. Девушка поднялась, улыбнулась.
— Да ведь это же замечательно — мне так ужасно надоело меню, которым изо дня в день потчуют внизу. Мне кажется, что может осточертеть все, что угодно, если будет чересчур уж слишком регулярно повторяться.
Ларри, который намеревался пригласить ее поужинать или в своей квартире, или в ее, услышав такое, не на шутку призадумался. По сути, он ведь не был пленником в этой квартире, да и было весьма маловероятным, что он повстречается с кем-либо знакомым. Кроме Долорес, Дэна Брайта, Тони, Мэйна Корнмэна да еще того самого плюгавого, в этом городе никто его не знал, разве что кто-нибудь из давних дружков с тех времен, когда он служил на флоте. Он тут же рассудил, что наверняка никто из них не узнает его в роскошном облачении Рэймонда Деминга.
Затем он еще подумал о хрустящих «зелененьких», притаившихся в бумажнике из крокодиловой кожи, что лежал у него на комоде. Казалось, просто стыдно не найти для них какого-либо достойного применения. Кроме того, уставший от напряженной работы, его организм требовал перемены обстановки, а ведь он находился в этом вынужденном так сказать заключении уже четверо суток. Поэтому он допил, что еще оставалось у него в фужере, тоже поднялся и сказал:
— Я позвоню в ваш звонок через пятнадцать минут.
Тони поморщила носик.
— Через двадцать.
Вспомнив о том, что где-то он вычитал, что манхэттенским манекенщицам требуется немало времени для того, чтобы соответствующим образом отшлифовать свою внешность, он дал девушке все двадцать пять — и к концу этого времени раздался звонок в его собственную дверь, а открыв ее, он обнаружил за нею дожидающуюся его Тони.
— Что это вы замешкались? — с шутливой укоризной в голосе произнесла девушка. Вид у нее был умопомрачительный в туго облегавшем тело коричневом платье с золотым пояском и золотыми застежками и наброшенном поверх него жакете с короткими рукавами и золотой вышивкой.
Сам же он наслаждался новообретенной уверенностью хорошо и модно одетого молодого мужчины в этом своем серо-стальном костюме преуспевающего банкира, испытывая при этом такое чувство, будто владеет контрольным пакетом акций «Роллс-Ройса».
— Вам бы хотелось отправиться в какое-нибудь особое место? — спросил он.
Девушка взяла его под руку, когда они направились к лифту, и сказала ему честно:
— Если вы считаете, что мне очень уж охота где-нибудь покрасоваться, то вы заблуждаетесь, Рэй. Давайте-ка пойдем куда-нибудь, где поспокойнее.
Ларри, познания которого по части ньюйоркских ресторанов были еще скромнее, чем по части ньюйоркских женщин, какое-то время ничего путевого не приходило в голову. Однако затем он припомнил одно местечко, о котором ему рассказывал Нед Толмэн, под названием «Хилари Дуггэн», ресторан, куда частенько наведывались
