Нет, рассудительно сказал он себе. Нет, я же никогда, ни разу не убивал — даже тех, кого осудили бы на смерть равнодушные господа генералы. И Мартин Леруа, и Дик ван де Берг, и тот продвинутый, но все-таки невезучий хакер с Дельфиньего Глаза до сих пор живы, потому что у него, Талера, не хватает смелости выстрелить в чью-то подставленную башку. Потому что он, Талер — полицейский, а полицейские не имеют права убивать людей.
А роботов, спросил кто-то у него в голове. Имеют ли полицейские право убивать роботов?
Ерунда, сдержанно ответил он. Роботы — не живые. У роботов нет эмоций, им не больно, у них всего лишь отказывает система, а потом, если кому-нибудь приспичит, ее попросту отдают в ремонт. Человека сходным образом не вернешь, человек исчезает единожды и навеки, и все, что от него остается — это груда земли над корявой могилой и надпись на прямоугольном камне — имя, которое скоро забудется, дата рождения и дата смерти, а под ними, вероятно, эпитафия…
Кто-то у него в голове хихикнул: «А ты уверен, капитан Хвет?»
Какая тебе разница, вздохнул мужчина. Какая тебе разница, уверен ли я…
Лойд замерла на краю постели, недоверчиво разглядывая свои новые ноги — черные пластины, зеленые трубки и провода, набор заклепок, застежек и шестеренок. Лойд замерла на краю постели, а Талер сидел напротив, а доктор шумно суетился, обегая девушку по дуге — из одного угла палаты в другой.
— Великолепно, роскошно, потрясающе! — вопил он, любуясь протезами так, словно они были его же родными внуками. — Ну-ка, давайте попробуем затянуть узлы коленного шарнира, а потом сразу перейдем…
— Тихо, — скомандовал капитан Хвет.
Доктору было весело. Большинству докторов, чьим усилиям принадлежала установка протезов, было весело — но Лойд, чьи ноги этими протезами заменили, не улыбалась и не смеялась. Она молча сидела и разглядывала странное титановое сооружение, почти пустое внутри, с подвижными пока что проводами — для подачи топлива и корректировки скорости движений. Потом рискнула и потрогала — протезы были теплыми, оптимально теплыми по отношению к температуре ее тела, и эта теплота настолько не вязалась с их внешним видом, что девушку передернуло.
Как может кусок железа притворяться живой плотью — и при этом оставаться куском железа?!
Ерунда, роботы — не живые…
— Талер, — окликнула мужчину Лойд, — они… по-твоему, они…
Она запнулась и не закончила. Огляделась по комнате, особое внимание уделив окну — здесь, на орбитальной колонии Delta-840, темнота космоса колебалась прямо над куполом, крепким, но таким ненадежным, когда речь идет о сохранении жизней сотен людей. Здесь, на орбитальной колонии, было всего четыре поселка и научная лаборатория, а еще — больница, но сюда прилетали жители соседних планет, более плодородных, чем та, с которой сообщалась Delta-840.
Странно, что именно в таком месте человек в белом халате, упрямый, не вполне решительный, испуганный, что его рекомендации никто не примет всерьез, вытащил ее из липкого красного тумана, где она болталась невероятно долго. Странно, что именно в таком…
— Не грусти, Лойд. — Капитан Хвет улыбнулся так искренне и светло, что мрачные мысли как-то сами выветрились, и Лойд виновато шмыгнула носом.
— Я боюсь, Талер, — едва слышно призналась она. — Что, если это… больно?
— Глупости! — молодой доктор так возмутился, что забыл, кто и с кем сейчас разговаривает. — Протезы подогнаны под вашу нервную систему, они — продолжение вас, они вполне… э-э-э… естественны и правильны с точки зрения ваших органов чувств. Поверьте, я бы предупредил, если бы возникла хоть малейшая вероятность…
Его слова для напарницы капитана Хвета не значили уже ничего. Талер — она повторяла и повторяла драгоценное имя у себя в уме, — Талер по-прежнему улыбается, а значит, все будет хорошо. Он так и говорил там, в тропическом лесу Дельфиньего Глаза: «Все будет хорошо, Лойд. Клянусь тебе…»
— Я буду тебя вести, — предложил мужчина.
Она протянула ему обе руки, обхватила его за локти — а он обхватил за локти ее, и получилась крепкая, непрошибаемая связка. Такую не разорвут ни глухие чернила космоса, ни тем более доктора.
Знакомые прохладные ладони. Широкие, уверенные, спокойные. Голубые глаза напротив ее серых — ну ладно, чуть-чуть выше, — и глубокая полоса шрама вниз от виска…
Я люблю тебя, Талер, с теплотой солнца подумала она.
Только подумала.
Ничего не произнесла, но он словно бы прочел эту фразу в ее лице — и, соблюдая некий запрет, некое незыблемое правило, промолчал. Она видела, как в очередной раз дрогнули его губы, ощутила, как сильнее, пусть и всего лишь на короткий миг, сжались его пальцы — и осторожно, мягким, текучим движением встала на протезы.
Шагнула вперед.
Она никогда не обнимала его раньше. И не то, чтобы он был так уж недостижим — просто она, кажется, раньше и не подозревала, какой огромной ценностью для него является. Просто она, кажется, раньше и не догадывалась, как бывает уютно, если между ее — и его — телом нет ни черта, кроме ткани зеленого мундира, потрепанного мундира с нашивками на воротнике.
Доктор что-то невнятно буркнул, и Лойд слегка отодвинулась. Надо как-то загладить эту неловкость, посоветовала она себе. Надо как-то загладить…
Талер стоял рядом — бледноватый, благодаря чему шрам выделялся больше обычного, и веки у него были покрасневшие, воспаленные, как если бы он долго не спал.
— Выглядишь неважно, — обеспокоенно заметила девушка. — Тебе не плохо? Доктор говорил, что у тебя работы по горло, и что из-за нее никак не выходит выбраться ко мне. Это все по вине полковника Сота? Он все-таки на тебя… на нас… пожаловался?
— С чего бы ему жаловаться? — удивился капитан Хвет. — Как ни крути, а ты его спасла, хотя и напрасно. И давай-ка об этом лучше не будем, — он осторожно попятился назад, а она вынужденно шагнула вперед. Неуклюже, как ребенок, но шагнула, и он немедленно просиял: — Умница…
========== 6. От храма до храма ==========
Лошадь в охотку трусила по весенней дороге, и хрустела высохшая грязь под ее копытами, и светило солнце, и бодро зеленела первая трава на пустоши по обе стороны от дороги.
Черная лента армии, как змея, болталась далеко впереди. Три тысячи отборных солдат, рыцарские мечи, надежные арбалеты и луки, ножи, кинжалы, доспехи и шлемы с красными перьями. Ровно три тысячи — тут никакое Сопротивление не
