Мужчина сглотнул и закрылся ладонями. На обозрение господину Эрвету остались его растрепанные волосы, истерзанный воротник и шея.
— Ты когда-нибудь… читал, что за великий грех совершили дети племени Тэй? Из-за чего они стали «грязными»?
Шель отрицательно мотнул головой. У него было много информации, богатой, подробной, затронувшей как империи Малерта и Ханта Саэ, так и Сору, и Линн, и Фарду — но Вайтер-Лойд не имел для господина Эрвета значения. Ну, погибли какие-то «грязные» дети, которые, по сути, вовсе никакие не дети, ну, сгорели какие-то дома… но сейчас, в полумраке роскошного кабинета, при одиноком огоньке почти умершей свечи, наедине с Талером Хветом, он впервые был ими заинтригован. Какой была эта странная земля, где малыши вроде той беловолосой девочки ложатся на алтарь и принимают удар ножом, если она так задела главу Сопротивления?..
— Шель, — Талер обратился к нему почти умоляюще. — У тебя есть вода?
Пил он жадно, взахлеб, и господин Эрвет, окончательно испуганный, следил за ним так растерянно и беспомощно, что, возвращая ему кружку, глава Сопротивления попросил:
— Не бойся…
Шель поставил кружку на стол, сам осторожно присел на краешек и заявил:
— Ну, допустим, совершили они какой-то великий грех. Ну, допустим, Боги их наказали. Но тебе-то, скажи, тебе-то почему так паршиво? Ты ведь не Тэй. Ты не Гончий, ты не храмовник, и тем более ты — не «чистое» дитя…
Он осекся, обнаружив, как зловеще переменилась виноватая улыбка Талера.
— Лойд… — прошептал мужчина. — Та девочка называет себя «Лойд». Она пока что не сильна в малертийском, но из того, что упоминается в наших с ней беседах, ясно — она не сомневается, что это действительно ее имя, а не какой-нибудь случайный набор символов… набор комбинаций.
Шель молчал. Умирающая свеча потрескивала, наивно полагая, что ее заменят более молодой товаркой, но глава имперской полиции был неподвижен, был скован словами Талера, хотя не все из них до конца понимал.
— Этот мир, — шепотом донес до него мужчина, — юн… ужасно юн, и все же — самые легкие свои столетия он уже перенес… и наступили эти. Сегодняшние… эпоха Сопротивления — и Движения против иных рас, эпоха отчуждения Линна… эпоха смерти редкого генетического кода под названием «Loide»…
Шель вздрогнул.
— «Loide»?
Талер снова принялся перебирать пальцами рукав.
— Возможно, — продолжал он, — храмовники верили, что алтарь способен поровну разделить между ними код… разделить между всеми детьми племени Тэй — или между теми, кто примет участие в Церемонии, кто будет стоять босыми ногами в крови «чистого» ребенка… ты знал, Шель, что они резали себе ступни, вскрывали вены, прежде чем войти в нишу? Нет? А они резали… но ДНК — не такая простая вещь, чтобы, ха, впитать ее через ноги… ДНК — это как… наследство, и «чистым» детям «Loide» выпадал… непреднамеренно…
Свеча затрепетала и погасла.
Никто не шелохнулся.
— Были дни, когда на землях Вайтера жили только «чистые» дети… потому что племени Тэй, возникшему на Карадорре вместе с эльфами и людьми, эти эльфы и люди были отвратительны. Они женились на своих сестрах… на своих матерях… выходили замуж за отцов и братьев… они…
Шель почувствовал, как волосы на голове встают дыбом.
— Они повторяли и повторяли «чистый» генетический код… но тот, кто сотворил мир, вовсе не на это рассчитывал. Он рассчитывал, что дети племени Тэй сойдутся с иными расами, и что вместе они будут жить по-настоящему счастливо… и он рассердился, выяснив, какая… какая грязь творится на их земле, какими порочными они стали…
— Это и есть, — хрипло произнес господин Эрвет, — «великий грех» Вайтер-Лойда?
Глава Сопротивления кивнул:
— Да… и кара за него — рождение первых «грязных» детей. Зажги факел, а? Мне так неудобно, когда я тебя не вижу…
Лунные лучи просачивались в щель между окном и шторой, и в них рассеянно, сонно кружились редкие пылинки. Завтра сюда явятся слуги и будут старательно их гонять, но будет ли прок, если даже человеческое тело — пыль, пускай до поры и не похожая сама на себя?
Факел чадил и плевался искрами, Шель превозмогал.
— Тем не менее, — говорил Талер, — были и такие «чистые», кого бесила политика старейшин, кто не желал насиловать своих близких, не желал быть чудовищем… они скитались по Карадорру, как изгои, как добровольные изгнанники, и от них произошли несколько человеческих семей. Между этими семьями и нынешними «чистыми» детьми при контакте возникает… резонанс…
Шель догадался, чем закончится эта речь, и так побледнел, что его карие с прозеленью глаза казались двумя абсолютно черными омутами.
— Зачем, — пробормотал он. — Зачем я тебя туда отправил?..
Талер снова укусил себя за костяшку пальца.
— Шагая по улицам, я видел… мне чудился… женский силуэт на фоне странного стеклянного провала. За ним — звезды и туманности, планеты, астероиды, спутники… и что-то во мне жаждало — слышишь? — неукротимо жаждало подойти как можно ближе к острову. Как можно ближе к алтарю…
За окном заорала ночная птица, и Шеля передернуло, а Талер, подчиняясь благоприобретенному рефлексу, сжал рукоять неизменного ножа.
— Когда я взял ее на руки… меня будто молнией… пронизало. Я вспомнил… мы виделись не только здесь, не только на Карадорре. Между мной — и беловолосой девочкой возник эффект резонанса, потому что в моем ДНК есть лойд. Потому что я — «грязный» ребенок, результат союза «чистого» — и человека… вероятно, в моих предках код почему-то не проявился, вероятно, ему нужна некая… предположим, поочередность… и он выбрал меня. Вот… это все, что я хотел до тебя донести.
Шель отвернулся и выглянул за тяжелую бархатную штору. Птица хваталась коготками за ветки персика, посаженного еще при отце; дерево прикидывало, зацвести ему — или еще не пора, ведь весна в этом году стояла ветреная и промозглая, и бушевали штормы у берегов, и прозябали у пирсов корабли…
Румянец на левой щеке. Лишь на левой. А правая скула — сплошная рваная рана.
Какая мне разница, кто ты — «чистое» или «грязное» дитя, человек или Тэй, и что за лойд прячется в спирали твоего ДНК, если тебя зовут — Талер, Талер Хвет, и ты мог пожаловаться кому угодно, а пришел ко мне, решил обсудить со мной, выбрал меня, как тебя выбрал какой-то дурацкий код…
«Дирижабли… умеют летать по небу, как птицы…»
Шель зажмурился — благо, за ним сейчас никто не следил.
— Вина хочешь?
========== 7. На расстоянии вытянутой руки ==========
Эльфийка Брима шарахалась от гостей корабля так, что за первые
