— Странные они какие-то. В Никете гораздо лучше.
— Разные короли, разные традиции, — растерянно предположила Брима. Она не жалела, что бывший придворный звездочет увел ее с корабля, но страх перед неизвестностью прочно осел внутри, и от запаха роскошных блюд девушке стало дурно. При мысли о том, что путь к соседнему эльфийскому королевству займет больше суток, она окончательно загрустила и уставилась на серебряную вилку, всерьез предоставленную гостье.
Король не заставил долго себя ждать. Высокий, беловолосый, с пушистыми ресницами и странными глазами — будто кто-то изобразил их синим карандашом, а поверх добавил ветвистый узор зеленым, — он опустился в поспешно отодвинутое слугой кресло, выпрямил спину так, что еще чуть-чуть — и треснул бы позвоночник, и произнес:
— Добрый вечер. Добро пожаловать в Хальвет, господа.
Господин Эс дружески ему кивнул. Так просто и обыденно, что Сколот, собиравшийся подняться и поклониться, в изумлении продолжил сидеть.
— Это Брима, — хрипло представил девушку бывший придворный звездочет. — Жена генерала Яста. Ей надо попасть к его могиле, и было бы очень кстати, если бы твои подчиненные перестали корчить из себя героев и отвезли девушку к северному рубежу Никета. Или ты, — он обратился к хальветскому королю едва ли не с холодным пренебрежением, — вынудишь карадоррскую воительницу преодолеть всю дорогу до Никета пешком, чтобы проверить, насколько велика ее выносливость?
Сколот молчал. Сказать ему было нечего — по крайней мере, из набора тех изысканно вежливых сочетаний, которые он использовал на подобных приемах. Потому что прием перестал вписываться в удобные лорду рамки — и потому что Эс впервые повел себя так, словно был выше и достойнее, чем его собеседник.
Его Величество Улмаст жестом показал, что вся еда на столе поступает в полное распоряжение Бримы и Сколота — и невозмутимо сказал:
— А вы, как обычно, полны яда, мой дорогой лаэрта. Неужели остроухое племя так уж вам насолило?
— Лучше бы оно мне наперчило, — бросил господин Эс, наколов на серебряную вилку идеально квадратный кусочек мяса. — Почему тушканчики сегодня совсем не острые?
Эльфийский король повернулся к лорду Сколоту:
— Мой дорогой лаэрта пьян?
— Еще как, — осторожно отозвался юноша. — Капитан подарил ему на прощание бутылку абсента.
— Вот оно что. — Улмаст насмешливо изучил растрепанного, чуть покрасневшего господина Эса, отсалютовал ему кубком и спросил: — Этот мальчик — ваше новое… дитя? Сколько их уже было?
Бывший придворный звездочет поглядел на Сколота с такой ревностью, что эльфийский король пожалел о своем вопросе.
— Ты, — господин Эс указал на остроухого пальцем, — ни черта не понимаешь в детях. Я не подбираю их на улице, не роюсь в придорожных канавах и не жру с потрохами бесполезных, по-моему, родителей. Я не спасаю обреченных на смерть, я не хожу по тюрьмам, чтобы вытащить оттуда малолетних карманников. Мне кажется, — его тон стал неожиданно теплым и откровенным, — что мои дети выбирают меня сами. Они как будто… знают, кто я такой. У них как будто просыпается… как это… безусловный рефлекс, и они…
Улмаст покачал головой:
— Этот мальчик — не ваш ребенок, лаэрта.
Бывший придворный звездочет сердито нахмурился.
— Мой, — возразил он. — От начала и до конца — мой. Ты не можешь приписать его Киту.
Сине-зеленые глаза эльфийского короля полыхнули удивлением. Он поставил кубок на край стола и протянул руку по направлению к лорду Сколоту — но господин Эс тут же ее перехватил, сжал, словно бы надеясь вырвать, и прошипел:
— Не смей. Трогать. Моего. Моего…
Он запнулся, не в силах подобрать слово. Не смей трогать моего подопечного? Не смей трогать моего, опять же, ребенка? Нет, нет, все не так, все не то; но если нет, то как же обозвать их нынешний уровень отношений?
Затишье звенело в трапезной всего ничего, а затем Улмаст ненавязчиво, но твердо освободился — и его смех, странный, похожий скорее на кашель, наполнил комнату от угла до угла. В щели между деревянными створками возникло — и тут же пропало — чье-то настороженное лицо.
— Да вы ослепли, мой дорогой лаэрта, — пробормотал эльфийский король. — Разве можно было не заметить, что этот мальчик — точная копия господина Кита? Я думал, вы на это и повелись… Та же, если позволите, цветовая палитра. Тот же рост… и равнодушие, увы, одинаковое. Я полагаю, вы в курсе, лаэрта, что у этого мальчика нет сердца? И у господина Кита, если не ошибаюсь, его тоже нет. Они бессердечные, — Улмаст кивнул на Сколота, — они жестокие, они беспощадные…
— Я в курсе, — перебил его господин Эс. — И что с того? Пускай так, пускай бессердечные! Моего сердца хватит на двоих… на троих… на всех, на весь мир — его хватит! Сомневаешься? Тогда объясни, будь любезен, какого дьявола ты до сих пор жив?
Он покачнулся — видимо, абсент ударил не только по разуму, но и по ногам. Особенно подвело больное колено; Сколот метнулся наперехват, и бывший придворный звездочет благодарно обхватил его плечи.
— Мы уходим… — потребовал он. — Мне надоело, мы немедленно уходим… ладно? Ты, — господин Эс повернулся к эльфийке Бриме, — не против?
— Нет, — растерянно отозвалась та.
Совместными усилиями лорду и девушке удалось добраться до песчаной пустоши, не угробив при этом бывшего придворного звездочета, норовившего уснуть по дороге. Совместными усилиями лорду и девушке удалось перекупить у эльфов карету и возницу; невысокий остроухий парень, по виду — полукровка, согласился довезти их до опушки Драконьего леса и там высадить. Мол, по тропе на запад, к Этвизе, лошади все равно не пройдут — и надо преодолеть ее пешком; сейчас такие походы были выше сил господина Эса, но Сколот решил, что ко времени прибытия он как раз успеет прийти в себя.
Остроухий парень отвернулся и сделал вид, что наивность юноши его нисколько не волнует.
Солнце двигалось по небу, несло почетный дозор, пламенело над берегами Тринны, как небесный маяк. Бывший придворный звездочет, сверх меры утомленный визитом к эльфийскому королю, спал, безуспешно кутаясь в короткую кожаную куртку; Сколот замер на противоположном сиденье, и в голове у него творился такой бардак, будто демоны проломили череп и наспех
