Дик поднялся, прошелся до взломанного сейфа и вытащил бутылку абсента.
— Вы почти угадали, капитан Хвет. С поправкой лишь на то, что купить свободу мне удалось только для себя, а Мартина я вытащил, взломав охранные системы снаружи. — Он дернул стаканом, будто провозглашая тост, и продолжил: — Потому что это мой Мартин.
— Вот как, — серьезно покивал ему Талер. — И что вы собираетесь делать дальше? Неужели отомстить капитану Хвету, некогда посмевшему предположить, что мотивы преступников потому и не поддаются логичному объяснению, что у них банально нет логики? — Он затянулся, одарил ван де Берга новой кривой улыбкой из-под полотна дыма и ехидно — Лойд никогда раньше не слышала, чтобы он обращался к людям ехидно, — осведомился: — Как поживает Мартин сейчас, а, Дик? После изолятора — как он поживает? Сколько времени тебе понадобилось, чтобы воссоздать основные системные коды и вынудить охрану преподнести заключенного тебе на блюдечке с позолотой? Сколько времени он провел в своем бесконечному снегу? Много? Небось, поехал умишком, как и ты, черт побери, им поехал, небось, цацкается теперь со всеми окрестными трупами, купается в их крови, если вообще не насилует кого-нибудь, пока ты давишься алкоголем и ведешь себя, как радушный отец на приеме по случаю дня рождения сына!
Джек застонал, сетуя на чертов капитанский характер. Лойд следила, не отрываясь — изменится ли выражение лица Дика ван де Берга, треснет ли стакан, признается ли Дик в чем-то, что пока остается для Талера и его команды неощутимым?
Но Дик, натренированный общением со своим приятелем, не дрогнул.
— Вы хотите вывести меня из себя, капитан Хвет? — невозмутимо уточнил он. — Не выйдет. У меня, по счастью, крепкая психика…
— В отличие от Мартина, — хмуро бросил мужчина.
— В отличие от Мартина, — спокойно подтвердил его собеседник. — И я не поведусь на такие дешевые провокации. Уж простите, капитан Хвет. А теперь, если у вас, конечно, больше нет никаких вопросов, я перечислю наши требования. Они у нас незатейливые, исполнить — проще простого.
Талер молчал. Дик ван де Берг для приличия выждал полторы минуты, допил абсент и сообщил:
— Мы хотим, чтобы вы, капитан Хвет, безо всякого сопровождения, безо всяких жучков, датчиков и тем более без оружия пришли к нам, в здание центрального банка. Мы хотим, чтобы ваша команда, а также местная планетарная полиция позволили нам покинуть планету, и чтобы никто не болтался, например, в засаде на орбите. Мы хотим, чтобы ваша команда, местная полиция и ее возможные союзники дали нам фору в сутки, а потом, если угодно, загружались в патрульные катера и начинали преследование. В случае вашего отказа, — Дик говорил монотонно, как бывалый робот, но по клавиатуре планшета прошелся вполне человеческим движением, — мы активируем все настенные детонаторы, и эти вот люди умрут быстрее, чем вы успеете передумать.
Картинка дрогнула и пропала, предоставив капитану Хвету шанс полюбоваться потрепанным холлом, где лежали, бродили, изливали друг другу душу и молили Бога о спасении пленники, чей внешний вид вызывал не самые приятные ассоциации. В углу надрывно плакал ребенок, а у колонны, обхватив себя руками за ребра, корчился молодой человек, чьи щеки, лоб и нос так щедро посекло осколками выбитого стекла, что кровь сочилась, не переставая, уже часа три.
Опять зашипела и погасла капитанская сигарета.
— Времени у вас до полуночи, — прохладно сообщил Дик ван де Берг, снова переключая систему на себя. — Если в 00:00 по часам Белой Медведицы вы не придете, капитан Хвет, или проникнете в город при поддержке вооруженного отряда — детонаторы будут активированы.
За его спиной скрипнула дверь, предупреждая о появлении третьего, независимого участника разговора — и Дик тут же его закончил:
— До встречи. Я перезвоню, как только ваш планшет окажется в городской черте. И да, — он торопливо оглянулся, — я внес ваши параметры в лазерное поле. Так что можете ничего не бояться, капитан Хвет.
Экран погас не хуже сигареты — с таким же глухим шипением. И битые пиксели задрожали в его пределах, как испуганные крысы.
Дыма в рубке «Asphodelus-а» было столько, что противопожарные приборы обреченно подавали сигнал к эвакуации. Джек эвакуировался недалеко — до своей каюты, Адлет исчез в машинном отсеке, Лойд вышла на трап, а Эдэйн по-прежнему не уходил со своего места, придирчиво заполняя какой-то бланк. Закончив, он стирал внесенную в него информацию и вносил ее заново — и так по кругу, пока Талер, закинув ноги на приборную панель, не докурил последнюю сигарету, и пустая пачка с укоризненным шелестом не упала на обшивку пола.
— Вы не обязаны ему подчиняться, — негромко сказал Эдэйн. — Вы не обязаны спасать заложников ценой своей жизни.
— Одна моя, — глухо отозвался мужчина, — за восемьсот чужих. По-моему, это ничтожная цена.
Штурман неожиданно вспылил:
— Да пропади оно пропадом, капитан! Какого черта полиция, повторяю, космическая полиция должна обращать внимание на требования каких-то террористов? Почему нельзя запустить в них ядерную боеголовку с орбиты?!
— Восемьсот, — напомнил ему Талер. — Восемьсот матерей, сыновей, дочерей, отцов… пускай даже одиноких людей, которых никто не хватится. Разве они должны умирать по прихоти полиции, Эд?
Штурман выругался — грязно, в лучших традициях пилота. Совместная работа, отчаянно весело подумал капитан Хвет, не проходит бесследно.
В отсвете виртуальных окон ореховые глаза Эдэйна горели, как горят в глубине костра угольки:
— Да пропади оно пропадом!..
Талер тяжело вздохнул.
— Самое обидное, — признался он, — не в том, что со мной произойдет, если я пойду в город. Самое обидное в том, что продавцы магазинов, торговых центров и ларьков наверняка погибли тоже, а если не погибли, то сидят в холле проклятого центрального банка, ожидая милости от судьбы. Они сидят, а мне сигареты купить негде, — в голосе мужчины отчетливо прозвучала горечь. — Негде, понимаешь, купить и отравиться ими напоследок, потому что Дик с Мартином вряд ли сразу меня убьют. Кстати, — он несколько оживился, — у нас на корабле нет какого-нибудь яда? Положу под язык и проглочу, если дело запахнет…
Удар. Голова капитана Хвета мотнулась на шейных позвонках, как тряпичная.
— Больно, — констатировал он. — Что на тебя нашло?
Эдэйна трясло, и на Талера он смотрел, как на злейшего своего врага. Помедлив, даже вытащил из кобуры пистолет; мужчина заглянул в черную пропасть дула, нахмурился и проворчал:
— Какого черта?
— Ты
