Усатого дирижера трясло. Останки госпожи арфистки размазало по сцене, как масло — по хлебу, мясо болталось на струнах покинутой гитары. Ее владелец бился в истерике, беззвучно и обреченно, содрогаясь, как в агонии.
— Ну, если играть вы не желаете… — Талер задумчиво пощекотал верхний фитиль.
Трубач сдался первым. По залу прокатилась одинокая, затравленная нота, похожая скорее на уханье совы. Лаур ловко ударил по полу каблуком, подхватил ближайшую даму — и пустился танцевать, красиво, грациозно и уверенно.
— Активнее, активнее, — рассмеялся Талер. — Дорогие мужчины, разбирайте женщин. Пока что их в зале, по счастью, много… а я приглашаю на танец вас, господин Ивей. Держу пари, до сих пор вам не выпадало шанса быть партнером мужчины.
Хозяин особняка метнулся к нему, стиснув кулаки, но глава Сопротивления не дал себя ударить. Наклонился, пропустил тонкую руку над собой, вцепился в чужой локоть — и сдавил его так, что господин Ивей застонал и покорно обвис в его ладонях.
— Вальс, пожалуйста, — уточнил мужчина, подмигнув дирижеру.
Музыка грянула, подобно грому. Останки арфистки неуклюже стряхнули или приняли, как неизбежное, гитару отпихнули прочь. Девчонка лет шестнадцати умело присоединила к общей мелодии тихую старомодную лютню.
Талер обнял господина Ивея за талию, прижал к себе и повел. Танцевал он хорошо, гораздо лучше Лаура, но его партнер не поддавался — двигался, как деревянная кукла.
— Расслабьтесь, милорд, — посоветовал мужчина. — До утра еще плясать и плясать. Или мне еще кого-то убить, чтобы вам стало радостнее?
Господин Ивей молчал — угрюмо и покладисто. У него не было при себе ножа, отравленного стилета или дротика, а потому любая битва с Талером выглядела заранее провальной. Кроме разве что…
— Как у вас обстоят дела, — начал юноша, — с понятиями чести? Вы считаете себя честным человеком, господин Твик?
— Талер, — поправил его мужчина. — Талер Хвет. Обычно мы бросаем динамит в окна и скрываемся, но сегодня особый случай. Сегодня календарь снова повторяет время, когда я бродил по деревне племени Тэй, а вокруг были мертвецы, солдаты и наполовину голые женщины. Соображаете, к чему я клоню?
— Соображаю, — процедил господин Ивей. — Вы намекаете, что бывают случаи, когда честь неуместна. Когда она становится лишней. Но если сегодня и правда особый случай, господин Талер, почему бы вам не сделать для меня исключение?
Талер подался вперед и потерся левой скулой об его ухо:
— Милорд вызывает меня на дуэль? Что ж, такое предложение мне придется принять… эй, Лаур! Лаур, сокровище мое, дай господину Ивею саблю. Или, может быть, меч? — осведомился он, внимательно изучая хозяина особняка. — У вас хрупкое тельце, вы точно не уроните оружие себе на ногу?
Юноша притворился, что эти слова его совсем не унизили.
— Меч, господин Талер.
Теплая рукоять послушно легла в его мокрую от пота ладонь. О великие Боги, лишь бы действительно ее не уронить, лишь бы доказать этой голубоглазой твари, что она не более, чем тварь, молил хозяин особняка.
— Оркестр, сыграйте нам что-нибудь боевое, — потребовал мужчина. У него проблем с рукоятью, кажется, не возникло, а динамит он доверил широкоплечему рыжему человеку с яркими фиалковыми глазами.
Явно полукровка, отметил про себя господин Ивей. Потомок эльфийского племени, грязь под сапогами истинных людей…
Мечи скрестились, противники почти одинаково сощурились, оценивая друг друга. Талер был выше и сильнее, а юношу учили искусству боя самые грамотные малертийские мастера. Его приемы были мягче и легче, но толку, если мужчина угадывал их парой секунд раньше, чем господин Ивей — наносил? Болезненный, обидный укол чуть выше запястья, точный удар плашмя по многострадальному локтю — и меч попросту выпадает из пальцев, как живое существо, донельзя оскорбленное таким бестолковым обращением.
— Ну что, господин Ивей? Вы сдаетесь? — насмешливо протянул глава Сопротивления.
«Приготовься умереть, крыса», — припомнил юноша. И произнес:
— Нет.
Оркестр задыхался маршем. Под такой мотив должна выступать армия, а не дрожать — нагретый воздух в зале приемов. Под такой мотив должны чеканить шаги копейщики…
— Если угодно, убейте меня, господин Талер, — безучастно предложил хозяин особняка. — Если угодно, выпейте моей крови. Без шуток, людям ничего не стоит принять вас… например, за вампира. Или за демона.
Позади Лаура кто-то глупо хихикнул.
Голубые глаза. В них — вроде бы искры, подвижные и такие ослепительные, что проще смотреть на кончик носа мужчины. И даже так — видеть угольную вертикаль его зениц, тоже… вовсе не человеческую.
Люди ходили в лес на охоту, подумал господин Ивей. Люди убивали животных, пока животные не позвали дракона, и теперь дракон закрывает их своими крыльями, кожистыми и мощными — под ними едва не ломаются деревья. Меня убьет грязь, но, по сути, эта грязь будет превосходной.
Напоследок ярко полыхнул револьвер. Вполне можно списать на драконье пламя, сонно заключил юноша.
Как Талер и обещал, танцевать пришлось до самого конца ночи. Движение, такое неустрашимое касательно убийства иных рас, под прицелом ружей утратило все свои резервы. Пока длился очередной танец, большинство девиц отдыхало под стеной, опасливо косилось на товарищей «господина Твика» и обмахивалось веерами.
В зале терпко воняло кровью и потом.
Тошнота стояла у Талера под горлом, но он играл с ней, боролся, не уступал. Задрожала приятная, нежная мелодия лютни, и мужчина поднялся на сцену, благодарно похлопал дирижера по спине и потребовал:
— Немного внимания, дамы и господа.
Теперь на него смотрели уже устало. Без интереса, без огонька; мужчина, выступавший против Лаура с декоративной саблей, замер в углу, по-прежнему обнимая мертвую девушку.
— Надеюсь, все вы помните, — продолжил Талер, — что изначально Сопротивлением осторожно руководили супруги Хвет. Надеюсь, все вы помните, что это были времена относительного спокойствия. Таких уродов, как вы, не убивали, а порицали, и вы смеялись под защитой имперских воинов. Смеялись, как смеются крысы, пока хозяева дома не разложат повсюду яд.
Настроение толпы изменилось. Мужчина с декоративной саблей выпустил покойницу, расхохотался и заорал:
— Хвет? Эти жалкие повстанцы? По-твоему, они были на что-нибудь способны?
Талер улыбнулся ему, как заботливый отец — ребенку.
— Супруги Хвет стремились доказать вашу неправоту, — пояснил он. — Не наказать ее, а именно доказать. Я также полагаю, что все вы помните ту ночь, когда они должны были уехать из Нельфы, а стрелок Движения, экий талантище, пальнул по лошади, запряженной в экипаж. И помните, как лошадь покатилась по мостовой, увлекая за собой своих, если вы позволите мне так выразиться, коллег. И как разбился чертов экипаж, разлетелся на мелкие кусочки, а супругов разнесло, простите, похлеще, чем здешнюю
