У меня едва хватает самообладания, чтобы схватить телефон и, проверив дважды, убедиться, что я набрала правильный номер. Кто эта долбанная «милая», о которой он болтает?
— Ричард, если ты сейчас под кайфом, я могу перезвонить.
— А она кусается, — бормочет он. — У меня не появилась новая семья, Элизабет, моя семья стала больше. И все они были бы очень рады познакомиться с тобой и твоим братом. Ты бы не хотела присоединиться к нам в поездке? В любое время. Или, может, поужинаем?
— Я знаю, что ты делаешь! — кричу я, мои руки трясутся так сильно, что Кэннон отодвигает от меня телефон, удерживая его согнутым пальцем, а свободной рукой гладит по спине вверх и вниз. — Тебе нужна фотография для рекламы твоей предвыборной кампании, вот и все! Кстати, о фотографиях. Ты швырнул мое фото об стену, когда мама застала тебя с какой-то шлюхой?
Непостижимо — я потеряла самообладание и раскрыла все карты.
— Вероятно, так и было. Я не буду претендовать на звание хорошего мужа, Элизабет. Я изменял множество раз, и я буду сожалеть об этом всю жизнь. И я был позорным отцом, постоянно отсутствующим и эмоционально отстраненным. И за это я еще больше сожалею. Что касается твоих догадок, это просто от обиды, которую ты затаила? Они необоснованны и, откровенно говоря, даже более бессердечны, чем мои проступки.
— Ты долбанный дьявол! Ты причинил вред Коннеру, пытался убить его, разрушил его жизнь и довел маму до самоубийства! С какой стати моя ненависть хуже, чем это?
Я вздрагиваю, услышав, как позади меня со стуком открывается дверь, и замолкаю. Когда я решаюсь повернуть голову, то вижу испуганные и обеспокоенные глаза Коннера, Ретта и Джареда, столпившихся в дверном проеме. Кэннон делает все возможное, чтобы успокоить их и прогнать.
— Мой сын только что слышал эту вспышку?
Кэннон выключает громкую связь и протягивает мне телефон с выражением сожаления и разочарования на лице.
— Пойдемте.
Он выпроваживает их и закрывает дверь, оставляя меня в позорном одиночестве. Я не могу оплакивать потерю; я заставила его обратить внимание на более серьезные вещи.
— Да, — хриплю я, — но сейчас он ушел.
— Элизабет, все, что я сделал или не сделал, правильно это было или нет, но я никогда не поднимал руку на твоего брата.
— ТОГДА КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!
Он вернулся. Замок щелкает за секунду до того, как меня окружают со всех сторон его сильные руки, длинные ноги, широкая грудь, и все это для того, чтобы защитить меня.
— Вдох для меня, — шепчет он, — давай, один большой вдох для меня.
— Коннер? Сынок?
— Нет, сэр, это не Коннер. Ей нужна минутка, — говорит ему Кэннон. — Теперь выдох, милая, — произносит он тихо, обращаясь только ко мне.
— Ретт? Она в порядке?
— Мне жаль, что я ушел, мне нужно было успокоить Коннера. Но я вернулся, — он целует меня чуть ниже уха. — Я здесь.
Мое дыхание затрудненно от злости, да, но также и от страха. Неужели от безрассудной самостоятельности я докатилась до беспомощной зависимости от Кэннона? К черту это.
— Ричард, — я успокаиваюсь, — ты собираешься ответить мне?
— Нет, Элизабет, это не я. Никогда не позволю считать, что это я погорячился.
Я видела, как он выкручивался, какую противоречивую чепуху он плел, когда я закончила задавать вопросы. Я закатываю глаза, чувствуя истощение, которое всегда накатывает на меня при разговоре с ним.
— Коннер бы хотел поехать с тобой. Мы в Небраске. Ты можешь приехать, чтобы забрать его, вместе с Альмой, или я привезу его к тебе, когда смогу. И, Ричард? Если хоть один волосок упадет с его головы, или ты не привезешь его обратно ко мне вовремя, для тебя не будет никакого спасения.
Кэннон слегка подталкивает меня локтем, неодобрительно тряхнув головой.
— Когда вы вернетесь в Огайо? — спрашивает он с раздражением.
— Когда ваша поездка?
— Мы планируем отправиться во вторник.
Через пять дней, три из которых у нас концерты.
— Вероятно, не выйдет.
Отвечаю я с досадой в голосе, но мысленно ликую. Но только мысленно. Одному Богу известно, какой критике подвергнет меня Кэннон, хмуря при этом лоб, если бы я действительно повела себя так.
— Где в Небраске?
— Линкольн.
— Я отправлюсь к вам, как только смогу. Пожалуйста, отвечай на звонки, Элизабет. Мне понадобится ваше точное местоположение, когда я прибуду.
Я едва могу говорить, перебарывая полнейшее изумление.
— Ты действительно собираешь забрать его сам?
— Нет, в соответствии с твоими указаниями, Альма будет сопровождать меня. Если ты не против, я бы также мог взять с собой Лауру. Возможно, тебе хочется встретиться с ней?
— Черт, нет. Я не хочу видеться с твоей долб…
— Мы будем ждать вашего звонка, сэр. Скоро увидимся с вами и Альмой, — Кэннон перебивает меня и нажимает кнопку завершения вызова через секунду после того, как заканчивает свою фразу.
Я практически в одном шаге от того, чтобы преподать ему еще один урок «Красотки» — я знаю, что делаю!
— Какого черта, ты думаешь, что делаешь? — произношу я настолько едким голосом, насколько могу, поспешно отходя от него как можно дальше.
Он сокращает это расстояние одним махом и буквально впечатывается своим телом в меня, сжимая в тиски.
— Я предотвращаю невероятно жалкое представление о том, как ты выставляешь себя на посмешище. Я понимаю, что ты зла, возмущена и напугана, — он гладит меня костяшками по щеке, — и это неудивительно. Но ты не злобная и не ехидная, поэтому прекрати так сильно стараться вести себя подобным образом. И…
Он прикасается пальцами к моим губам, чтобы не дать мне возразить.
— Я с радостью буду лизать твою киску и платить по счетам, так что я имею право голоса.
Он подмигивает мне.
Я не могла бы сказать теперь, почему была так зла на него всего пять секунд назад, даже если бы моя жизнь зависела от этого. То, как он повернулся ко мне спиной, возмущает, но его пронизывающие слова заставляют точку между моих ног пульсировать. Я облизываю губы, подыскивая подходящий ответ, когда он наклоняется и увлажняет их для меня.
— Тебе нравится мысль об этом, ведь так? — мурлычет он, и этот звук такой глубокий и очаровательный.
Я, должно быть, кивнула или, может, что-то ответила, кто знает, но уж точно не я, одержимая страстью, потому что он смеется и целует меня.
— Я тоже, ангел, я тоже. Скоро, обещаю тебе, очень скоро я буду нежно любить каждую частичку тебя каждой частичкой себя.
Я сглатываю, и этот звук эхом раздается
