— Ты пугаешь людей в общественном месте. Снова, — я хихикаю. — Подлец. И нет, я не делала предложение, я размышляла на счет квартиры. Может быть, кондоминиум?
Он драматически падает поперек моих колен, глядя на меня снизу вверх.
Пожалуйста, хоть бы у меня не было козявок в носу.
— А как ты заработала вот это? — он прикасается к моему шраму на подбородке.
— Это довольно ужасная история. Думаешь, ты сможешь перенести это? — дразню я, хитро улыбаясь.
— Испытай меня.
— Опаздывая в школу, я бежала вниз по лестнице, слетела с нее, грохнулась на пол… и на свой карандаш. Воткнула острие прямо насквозь.
— Проклятье, — его передергивает, — ой. Бьюсь об заклад, ты…
«— Мама теперь на небесах, приятель, наблюдает за нами.»
«— Но она была внимательной на лестнице. Не то, что я.»
— Лиззи? Вернись ко мне, любимая, дыши. Лиззи, это Кэннон, посмотри на меня, красавица.
Я моргаю, потом снова моргаю. В ушах слышится оглушающий стук сердца, перекачивающего кровь.
— Лиззи? Где ты? — он садится и трясет меня за плечи, но его голос звучит так, словно доносится из бутылки.
— П-позвони моему отцу. Он записан в моем телефоне под именем СДОХНИ ДИК. Позвони! Позвони ему! — я кричу, и такси останавливается так резко, что моя голова впечатывается прямо в сиденье передо мной.
— Эй, мудак! Какого хера ты делаешь? Лиззи, сейчас, — он рывком снимает свою футболку через голову, — держи ее плотнее к носу, откинь голову назад и зажми посильней.
Я могу слышать громкие безумные угрозы Кэннона в сторону водителя, в то время как сама, истекая кровью, одной рукой откапываю свой телефон. Поднимая его так, чтобы держать перед глазами, я останавливаюсь на контакте отца.
— Давай, детка, я возьму его, — Кэннон забирает телефон у меня из рук. — Откинься назад и прилагай давление.
После нескольких минут ворчания водителя такси в стиле «я не понимаю, о чем вы говорите», Кэннон произносит.
— Мистер Кармайкл, здравствуйте, сэр. Прошу проще… Нет, она в порядке. Ну-у, водитель такси сломал ей нос. Нет, нет, она налетела на спинку сиденья, когда он резко нажал по… Я не знаю, подождите.
Он отодвигает телефон от лица и наклоняется вперед.
— Твой номер такси? — он рычит на водителя, а затем снова говорит в телефон.
— Ха! Да, это желтое такси. Эй ты, водитель, какой твой чертов номер такси?
Мужчина, теперь становясь мертвенно-бледным, протягивает назад карточку.
— Ага! — раздается голос Кэннона. — Его номер 5810666. Надо же. Не беспокойтесь, я надеру его задницу приблизительно через десять минут. Нет, нет, я не согласен. Думаю, ему нужно вставить хороший пистон. Пистон? Удар, типа «дерьмо, я такого не ожидал». Повисите на линии.
Ну, если это не была самая смущающая, бессвязная и хаотичная серия слов что для водителя такси, что для моего отца, тогда я не знаю, что это, черт возьми, вообще было. В моей голове пульсирует так же сильно, как и в носу.
— Лиззи?
Я бегло смотрю на него, пытаясь сосредоточиться. Он говорит со мной или обо мне? Один взгляд на него подтверждает, что Кэннон взволнован, зол и не знает, с какой проблемы начать.
— Ты в порядке, сладкая? Убери футболку и дай мне посмотреть.
— Сначала хорошие новости или плохие? — он с трудом выдавливает для меня улыбку. — Это не вам, — он строгим голосом произносит в трубку телефона, — эм, сэр, — добавляет, поправив себя. — Это ей. Лиззи, детка?
— Хорошие, — бормочу я.
Он производит беглый осмотр и подмигивает мне.
—Кровь остановилась, и я уверен, что жить ты будешь.
— Плохие?
— Выглядишь так, будто твое лицо с силой ударилось об автомобильное сиденье. Но самым прелестным образом из всех возможных, — поспешно добавляет он.
Я закатываю глаза и стону, откидывая назад голову.
— Эй, Ивел Канивел (прим.: Ивел Канивел - американский исполнитель рискованных трюков на мотоцикле), почему мы не движемся? Andale (прим.: Ándale! - от глагола «andar» - идти, в значении "вперед!")! — произношу я, хотя он не больше меня похож на латиноамериканца.
Ну что ж. Я знаю, что намереваюсь сделать, и я это сделаю.
— Дай мне этот телефон, — рычу я, выдергивая его из рук Кэннона. Я собираюсь вставить пистон (я тоже не понимаю, что это значит) каждому из этих неорганизованных, потенциально опасных мужчин.
— Коннер упал с лестницы, — заявляю я в телефонную трубку.
— Элизабет, ты в порядке? Нужно ли тебе обратиться в больницу? — спрашивает мой отец, и это звучит подозрительно похоже на заботу.
— Да. Нет. Коннер упал с лестницы. Ты установил поручни и поменял внизу напольное покрытие. Я ведь права, не так ли?
Наступает долгая тишина, а затем он тягостно и мучительно вздыхает.
— Да, это так.
— Почему ты просто не сказал мне об этом? — я пронзительно кричу. Никаких резких движений, водила.
— Как я уже говорил, ты была молода. Твоя мать была подавлена. Твой брат подвергся значительной, изменившей всю его жизнь, травме, твой отец слинял, как трус, а затем твоя мать умерла. Как твой отец, хоть и никчемный, я посчитал, что с твоей молодой неокрепшей психики и так достаточно. Я не мог погубить последнего из нас, кто был так прекрасен, здоров и силен.
— Он упал и ударился лобной частью?
— Да.
— Ты был там?
— Да.
— Ты говорил, что не был. Почему ты соврал мне?
— Элизабет, мы все обсудим, когда я вернусь, обещаю тебе. Сразу же, как только мы приедем обратно. Пожалуйста, иди и проведи эту последнюю неделю неосведомленной свободы с этим приятным молодым человеком. Не раздумывай, пусть осмотрят твой нос. И ради бога, убедись, что рыбки для Коннера будут готовы, когда мы вернемся, — он тихонько хихикает. — Я пришлю тебе список тех, которых он ожидает увидеть.
Хихикает. Мой отец. В жизни бы в это не поверила, не услышь я это собственными ушами.
— Как твоя группа, дочка?
— А тебя это заботит?
— Даже очень.
— На данный момент расформирована.
— Ох, молитвы услышаны. Увидимся через восемь дней.
— Мы на месте. — Кэннон с беспокойством выглядывает в окно и вытирает влажные ладони о бедра. Полагаю, он сильно нервничает. — Эй, водитель, договоримся так. Ты извинишься перед моей девушкой и подождешь некоторое время. Набирай 911, если возникнут какие-то проблемы, и будем считать, что мы в расчете. Или я оставлю на тебя жалобу и выбью из тебя все дерьмо прямо сейчас. Что выбираешь?
— Мне очень жаль, мисс. Мяч выкатился на дорогу,
