У входа собирались преподаватели. Их было десятка два. Мужчины, женщины. Разумеется, я увидел мрачную вампирскую рожу Герлима. Он смотрел на меня. Я заставил себя улыбнуться, вложив в улыбку дерзкую мысль, типа: «Хрен ты меня достанешь, уродец». Получилось. И даже никаких огненных букв перед глазами. Я менялся. И, несмотря на мрачное настроение, мне нравились эти перемены.
Отвернувшись от меня, Герлим посмотрел в сторону Ганлы и Натсэ. Тут у меня внутри что-то сжалось. Нехорошо… Совсем всё нехорошо. Конечно, у Ганлы вроде как стерта память, но… Герлим знает, что она была рабыней. И толстяк с рынка это подтвердит. А если верить Ямосу, то снять ошейник может только маг Огня. Как и стереть память. Еще Герлим запомнил Натсэ. И рядом с Натсэ сейчас стоит Ганла.
Когда Герлим вновь повернулся ко мне, он тоже улыбнулся, как бы говоря: «Ты у меня еще попляшешь щусёнок». Я только кивнул, принимая вызов.
— Этот хмырь тебя, кажется, не любит, — заметил Ямос.
— Ага, — сказал я. — Не сошлись во мнении по поводу изящных искусств.
Вдруг все разговоры стихли. Ученики, родители поднялись с мест, приветствуя вошедшего мага. Он был высокий, плотный. Его волосы, некогда черные, и сейчас еще боролись с сединой. Взгляд был тяжелый и сильный. Когда он шагал, казалось, сам каменный пол услужливо проминается под подошвами сапог.
— Ректор, — прошептал Ямос. — Господин Дамонт.
Мы тоже встали, вытянувшись по струнке, и благоговейно смотрели на главу академии, крепости и…
— Глава клана Земли, — добавила Авелла едва различимым шепотом.
Выйдя на свободное пространство и собрав на себе все взгляды, господин Дамонт заговорил голосом, от которого задрожали стены:
— Твердой почвы под ногами, уважаемые маги. Я рад сегодня видеть столько юных лиц. Несмотря на страшную болезнь вырождения, нас всё ещё много. Несмотря на то, что наша академия — одна из самых взыскательных, ваш выбор остановился на ней. Покажите себя достойными этих стен, и эти стены станут вашим домом, вашей защитой. Одни из вас ограничатся общим образованием. Другие выберут служение одному из Орденов. Я надеюсь, таких будет немало. Орден Рыцарей — наша гордость и наш оплот. Служить в этом Ордене — честь и ответственность. Однако для начала вам предстоит пройти простейшее испытание.
Он взмахнул рукой, и вспыхнули печати на столах. Там, где обычно появлялись миски с супом, теперь появились камни. Обычные серые камни, но — идеально круглой формы. На каждом из них была начертана руна Ингуз, похожая на обрывок угловатой цепи.
— Сядьте. У вас будет десять минут. Пока у вас нет печатей на руках, но внутри вас живет сила Земли, иначе вас бы здесь не было. Нам предстоит выяснить, достаточно ли этой силы для того, чтобы вы называли себя магами. На камнях начертаны руны, которые откликнутся на вашу силу. Ваша задача — изменить форму камня. Пусть даже незначительно. Если вы готовы — приступайте. Если нет — покиньте зал, вам здесь не место.
Мы все одновременно опустились на скамьи. Десятки рук подхватили камни и принялись их вертеть. Я тоже взял свой камень, пытливо в него вгляделся.
— Снял бы перчатки, — шепнул Ямос. — Нужно, чтобы стихия тебя чувствовала.
Но я не собирался снимать перчатки. Я держал камень одними пальцами и смотрел на него, пытаясь представить, как он меняется.
— По-лу-ча-ет-ся, — пробормотала Авелла.
Я покосился на нее. Камень в ее белых изящных ладошках будто бы оплавился, стал напоминать детскую пирамидку. Авелла улыбнулась и положила его на стол. Вытянула голову, должно быть, отыскивая взгляд отца, которому так хотела угодить всегда.
Я вдохнул, выдохнул, зажмурился на несколько секунд. Есть ли во мне сила Земли? Да и откуда ей быть?.. Но раз Мелаирим и Талли были так уверены…
Древнее забытое знание. Сила мага не имеет изначальной стихийной соотнесенности. Только печать дает магу возможность целенаправленно развивать в себе магию той или иной стихии. Однако у большинства магов есть личная предрасположенность, позволяющая более успешно работать с одной из стихий.
Вот оно значит, как. Мелаирим знал больше, чем все ныне живущие маги. Знал, видимо, из книг, которые спас из горящего города. Рассказал об этом Ардоку, которого принес в жертву. А теперь память Ардока делится знанием со мной.
Когда я открыл глаза, руна Ингуз налилась чернотой. Я машинально вдавил большие пальцы в камень, и он поддался. Я как будто лепил из глины. Получилось!
Я не стал слишком стараться. Положил на стол камень, напоминающий пожеванную жвачку, и перевел дух. Первый раунд наш. Найдя взглядом Натсэ, я послал ей улыбку и получил такую же в ответ.
— Да что за… — пропыхтел Ямос.
Я повернулся к нему. Его камень оставался круглым. Лицо Ямоса покраснело, на лбу выступили капли пота, но руна, казалось, только сделалась бледнее.
— У вас осталось пять минут, уважаемые, — проговорил ректор, прохаживаясь между столами.
Один за другим ученики выпускали из рук деформированные камни. У одних получались лепешки, у других — невразумительные кучки. Один, похоже, решил выпендриться и проделал в камне дыру пальцем.
— У меня же получалось, я прошел конфирмацию! — Ямос чуть не плакал.
Ректор прошел мимо нас, и на миг его спина закрыла нас от преподавателей. И тогда я сделал то, что казалось бы вполне естественным в моем мире, и что никому не пришло бы в голову здесь. Я даже не успел ничего обдумать, просто почувствовал: сейчас! И руки сами всё сделали.
Я подвинул свой камень к Ямосу и выхватил у него из рук упрямый кругляш.
— Что ты…
— Заткнись.
Ой как не сразу, но он понял. Побледнел, покраснел, приоткрыл рот, потом опять закрыл, не зная, что сказать.
— Две минуты, уважаемые! — прогремел голос ректора.
Что ж, если сила универсальна, может быть, получится и вот такое?
Скульптор
Под перчаткой, невидимая, вспыхнула руна Тейваз. Несколько секунд было такое чувство, будто я пытаюсь вставить USB-шнур не той стороной. Но вот что-то с чем-то соединилось, и контуры камня расплылись. Затаив дыхание, я смотрел, как он вытягивается, истончается, ветвится… Это была моя лучшая скульптура. Может быть, лучшая из всех, что я создам когда-либо, и ей не придется исчезнуть, как только я отведу взгляд.
— Мортегар! Это так прекрасно! — воскликнула Авелла, забыв о необходимости соблюдать тишину.
Тут же шаги ректора начали приближаться. Авелла вздрогнула и уставила взгляд в стол.
— Время вышло, — прогремел голос ректора Дамонта. — Прошу, отложите камни.
Я поставил своё творение на стол и поднял взгляд.
