Единственной необычной вещью, которую они увидели, была маленькая дверь в центре одной из стен. Она была вставлена в сводчатую раму из грубых неокрашенных камней. Сквозь щели в этой двери они заметили яркий белый свет, но перед ним появилась тень, медленно и целеустремленно идущая к двери. Они также обратили внимание на странный скребущий звук, повторяющийся через равные промежутки времени, словно ставень, брошенный на стену дома во время шторма. По мере того как тень за дверью становилась все больше, странный шум становился все громче, пока не показалось, что он находится прямо за пределами комнаты. Затем он зловеще остановился. Нервное хихиканье прокатилось по всем обитателям комнаты, гномам и другим.
Дверь со скрипом открылась, и яркий свет упал на пол. Холодный порыв ветра погасил две свечи, превратив комнату в поразительный контраст света и тени. Корни, свисавшие с крыши, приняли ужасающий вид, как будто они могли внезапно ожить и протянуть руку, чтобы схватить и задушить беспомощных гномов. Оба гнома закричали от ужаса, их глаза вылезли из орбит и уставились на существо, притаившееся в открытом дверном проеме.
Его тень тянулась по всей длине пола и вырисовывалась на дальней стене. Больше всего он походил на медведя, стоящего на задних лапах, но у него была крошечная голова, опущенная между плеч, и совсем не было шеи. Более того, у него была только одна нога. Другой был деревянный колышек.
Когда он вошел в комнату, тяжело ступая на своей деревянной ноге, он, казалось, уменьшился в размерах, и перестал внушать страх. Они поняли, что это не медведь, а большой барсук, но это не принесло им большого утешения, ибо какая разница, входит ли медведь или барсук в вашу комнату, ковыляя на деревянном колышке? Казалось, он шел с некоторой развязностью, преувеличенной его фальшивой ногой, и держал маленькую скрученную веточку или палку, зажатую по-военному под мышкой-или передней ногой-как хлыст для верховой езды. Именно от нижнего кончика этой любопытной палочки исходил ослепительный белый свет.
Барсук сделал несколько шагов вглубь комнаты, прежде чем остановился и уставился полными ненависти глазами на двух болтающихся гномов. Дверь, по-видимому, сама собой захлопнулась и с глухим стуком ударилась о косяк. Затем Барсук выхватил из-под мышки палку-это была волшебная палочка-и поставил ее перед собой на пол, словно посох в конторе, яростно сжимая маленькими когтистыми кулачками. Сияние на его кончике смягчалось и тускнело, пока не стало не ярче пламени единственной свечи.
“Кто эти несчастные создания?- прорычал Барсук.
-Меня зовут Доктор Ботхи” - выдохнул доктор, оправившись от изумления. “А это сэр Грумдиш, знаменитый Рыцарь.”
Барсук трижды стукнул своим посохом-палочкой по земле, отчего из его светящегося конца посыпались искры. Искры падали вокруг него, как ливень, и там, где они оседали, они, казалось, слипались вместе в различимую форму или узор. Через несколько мгновений они образовали большое кресло или Трон, который продолжал светиться и пульсировать своим собственным светом. Барсук опустил свою пушистую тушу на этот удивительный предмет мебели.
- Слушай, а ты не мог бы одолжить мне свою волшебную палочку, когда все прояснится и нас отпустят?- Сказал Ботхи. “Я знаю некоторых людей, которые хотели бы изучить его в течение дня или около того.”
Барсук закричал: "Тихо!”
Его негромкий, но мощный голос зазвенел, как колокол, разносясь по маленькой подземной комнате, и доктор Ботхи обнаружил, что его язык внезапно прилип к небу, как будто он ел горячий зефир.
“Что же мы такого сделали, чтобы заслужить это?- Сердито спросил Сэр Грумдиш.
“Ты преступно закопал свою мерзкую хаггис в моем лесу” - сказал Барсук.
“Твоем лесу?”
- Мой лес!-прорычал одноногий Барсук. - Я Гримм Альдерванд, король этого места.В эту самую ночь при свете уродливого новолуния ты осквернил мой лес своими мерзкими овечьими желудками. Какую виноградную лозу вы надеялись вырастить из такого семени?”
Прежде чем изумленный гном успел ответить, существо продолжило, обращаясь теперь уже ни к кому, а может быть, и ко всем. Он поднял свои маленькие черные глазки к потолку и воздел руки, словно призывая небеса. - Эти мерзкие обезьяны вечно воняют в моем лесу своим мусором. Мы-должники, копатели под корнями. Мы находим все эти вещи, которые они пытаются спрятать здесь, их одеяния, их рыбьи головы и их мерзкие овечьи потроха. Они хуже троллей, потому что тролли едят все: кости, чешую, колючки и прочее. Но эти мужчины, эти люди ... …”
“Но мы же не люди. Мы же гномы!- Возразил сэр Грумдиш.
“И Кендер,” пробормотал доктор Ботхи, наконец высвобождая свой язык из магических пут.
“Разве не ты сегодня ночью рыл ямы в нашем лесу, чтобы спрятать свои мерзкие хаггисы?- спросил барсучий король.
“Это было ужасно! Мы не могли его съесть, по крайней мере некоторые из нас, - сказал Сэр Грумдиш, резко взглянув на доктора. “У нас не было другого выбора!”
- Да, мы не хотели быть невежливыми с нашими хозяевами, и уж точно не могли держать Хаггиса на борту нашего корабля, - сказал доктор Ботхи. “Нам предстоит долгое морское путешествие, и мы не хотим привлекать акул.”
“И все же вы невежливы с нами, очень невежливы, должен сказать, - сказал король, оглядываясь. Тени в углах двигались и жужжали вместе с крылатыми существами, прячущимися там. “Вы не хотите брать овечьи потроха в свои дома, поэтому приходите сюда и хороните их в наших.”
“Но мы же не знали, что вы здесь, - сказал Сэр Грумдиш.
- Это потому, что обезьяны, сидящие так высоко на своих деревьях, никогда не смотрят вниз, чтобы увидеть, на чью голову они мочатся” - сказал король,взмахнув палочкой над головой, как дирижерской палочкой. - Когда вы, обезьяны, приходите к нам домой хоронить свои хаггисы и рыбьи головы, вы не думаете об этих троллях, которых привлекают ваши мерзкие твари. И когда эти тролли приходят рыться вокруг наших домов в поисках овечьих желудков, которые вы хороните, и которые они могут учуять за много миль, я вам точно говорю, им все равно, если они случайно съедят себе ежа, барсука или еще кого-нибудь!”
- Мы
