«Руоль, дружище! Пишет тебе твой старый друг. Наконец, спустя столько месяцев, ты получаешь от меня весточку, которую, я надеюсь, ты ожидал с нетерпением. (Халим тебя плясать не заставил?)
Сразу прошу прощения за корявый почерк-что поделать.
И приступим, пожалуй, к правдивому изложению новостей. Хм… а их действительно есть. Надо сказать… впрочем, все по порядку.
Итак, добрался я до Верхней. Хотел сразу по прибытии тебе отписать, но все как-то руки не доходили, ну а потом завертелось. Так что, уж прости. В общем, до Верхней я доехал без приключений. Устроился, стал ждать чего-то… жизнь там показалась мне поначалу тихой и скучной. Уже и не знал, зачем приехал, чего мне вообще надо. А потом началось.
Не буду утомлять долгими подробностями.
Встретился я с одним пресветлым князем. Дела у него в тот момент были не очень хороши, и я, естественно, немного помог хорошему человеку. Ладно, что об этом рассказывать? Дальше…
Затем тот князь… м-гм… обратил внимание на невзрачный такой удел в самой глуши. А до меня уже доходили слухи, что там полный развал. Вот до чего довели некогда замечательный край бездарные люди.
Тут нужна была сильная, решительная рука. Князь-ну и я при нем-оказались как нельзя более кстати.
Переговорили с нужными и понимающими ситуацию людьми, подготовили, если можно так выразиться, почву. И настало время действовать. Сам знаешь, как все это делается.
Могу добавить, что большинство готово было встретить нас, по крайней мере, весьма и весьма доброжелательно, поскольку давно уж тот прекрасный и столь близкий мне удел был словно тело без головы.
Теперь же мой добрый друг княжит и наводит должный порядок. Я же вернул все, что когда-то было отнято и даже сверх того.
Наконец душа моя спокойна. Испокон веку мои предки владели землей и немало значили в тех краях. Позор мне, если бы я отступился. Пусть не говорят, что это не то, к чему стоит стремиться. Это мой дом, а не имея его, я, считай, ничего не имел. Впрочем, ладно, не стоит об этом говорить. Просто делюсь с тобой своей радостью и, надеюсь, ты рад за меня.
Доходили до меня слухи, что дела у вас в Средней…»
Далее шло исключительно личное, бытовое и малозначительное: вопросы, пожелания, наставления. Руоль в молчании дочитал до конца, потом небрежным движением передал письмо Халимфиру.
-На вот, ознакомься, если хочешь.
Тот пробежал глазами, отложил.
-Я почти такое же получил. Ну и что скажешь?
Руоль вздохнул, покрутил в руках полупустой бокал.
-Я рад за него. Ты знаешь, он к этому долго шел. Вот только… этот Шуе… я его не знаю совсем.
-Угу. В корень зришь. Случается, порой, что благодарность княжеская… ты понимаешь. Но наш друг тоже не вчера родился. С другой стороны… ошибиться может всякий, и с ним так бывало. Загадывать не будем, но поддержку, если что, думаю, сможем ему оказать.
-Само собой, - Кивнул Руоль. - Димбуэфера ни за что не брошу. Слушай, он меня там, в конце письма, в гости зовет.
-Да, я заметил, - сказал Халимфир, потом вдруг улыбнулся. - И это еще раз доказывает, что в своих делах он уверен. Было бы нехорошо, стал бы звать?
-Я поеду, пожалуй.
-М-м?
-О, не смотри так! - засмеялся Руоль. - Просто в гости, что в этом такого?
-Что ж, погостить можно. А когда?
-Не знаю. Наверное, еще не скоро. Собраться надо. Да и дела всякие. Купцы вон со своим хрусталем наседают-надо решить. И много чего еще. Но сам-то Димбуэфер, я думаю, еще долго к нам не выберется, так что… съезжу, посмотрю, как там.
-Отчего бы и не посмотреть. Я бы тоже поехал с удовольствием. Только дел сейчас…
-Вот и я про то. Возможно, осенью?
-Да, может быть. Но не в самом начале осени. Там-то как раз пора напряженная. Купцы, товары, зерно опять же: за всем пригляд нужен. А вот потом наступит затишье-и поедем себе по первому снежку.
-А когда мы сговорились вместе ехать?
-Этого я не помню.
И оба засмеялись, а после, за дальнейшими разговорами, продолжили свой вечер, переходящий в ночь.
А под утро Руоль прискакал домой, еле удерживаясь в седле, хотя был, скорее, утомлен, чем по-настоящему пьян. Голова была тяжелой и гудела как колокол. Стоило бы остаться у Халимфира, где он и уснул было, но проснулся посреди ночи, чувствуя себя хуже, чем до этого, и вместо того, чтобы просто перевернуться на другой бок, зачем-то сорвался в путь.
И вот явился к своему дому. Шима спит, скорее всего-может, удастся проскользнуть незаметно. Голосок у нее милый, поет она превосходно, но иной раз слушать ее просто невыносимо.
Ага, проскользнешь тут! Ворота-то заперты! Сторож, подлец, поди тоже дрыхнет.
Руоль угрюмо вперился в ворота, не зная, как быть, посидел, размышляя, потом устало сполз на землю. Хочешь, не хочешь, придется стучать.
Внезапно приоткрылось окошко, раздался голос:
-Кто? Это вы?
Руоль улыбнулся, мысленно поблагодарив слугу. Молодец, бдит. Надо бы запомнить.
-Я, - тихо сказал он. - Открывай, только без шума.
Ворота приоткрылись, Руоль ввел лошадь на подворье.
-Позвольте, - засуетился сторож, которого звали Гарь-не то имя, не то прозвище. - Я кликну, лошадкой займутся.
-Не надо. Потом. Я сам отведу, не будем никого тревожить.
Руоль, кое-как переставляя гудящие ноги, повел лошадь в конюшню. Сторож как-то нервно посмотрел ему вслед. Стал быстро закрывать ворота, потом побежал догонять хозяина.
-Позвольте мне.
Но Руоль уже добрел до конюшни и отчего-то отказался выпускать повод, лишь сказал, указав на двери:
-Отопри.
Сторож помедлил, но подчинился, повернулся с деланно-равнодушным видом, сгорбил спину.
-Хозяйка меня искала? - спросил Руоль, обращаясь к выбритому затылку, сереющему в предутренней мгле. Слуга совладал с простеньким засовом, обернулся, стрельнул несчастными глазками из стороны в сторону.
-Не могу знать.
Руоль хмуро глянул на него и повел лошадь в конюшню, чертыхаясь во тьме. Слуга остался стоять у воротины, почесывая темечко.
Почти сразу Руоль вернулся.
-И чей это конь там стоит? - зло прошипел он.
-Н-не знаю.
-Но ты же ведь у ворот торчишь?
-Не… мое дело маленькое, - заныл сторож. - Не могу знать…
-Пошел вон, - сказал Руоль. - Пошел вон.
И направился к дому, бормоча на ходу:
-О, Великий, Мудрый, Лучший из хитрецов! Сколько же терпеть?
Взбежал по узкой лесенке, вошел через черный ход, случайно разбудив кого-то из слуг, на кухне стукнулся о какой-то бак, наткнулся на широкий стол, сквозь зубы проклиная все на свете. Затем поднялся по лестнице внутри дома, уже не так стремительно, тяжелой поступью, едва ли не наваливаясь на перила. В голове что-то горячо и болезненно пульсировало.
Спальня, как он и ожидал, оказалась пуста. Конечно, зачем, есть ведь такая маленькая дверь за тяжелыми занавесями в конце коридора. А может, ну ее? Завалиться
