Но есть же какие-то границы. До сих пор хотя бы видимость сохранялась.
И не привык он так, до сих пор не может привыкнуть. Сам-то он никогда ни с кем не встречался в стенах родного дома. Хотя бы ради приличия.
Руолю было откровенно муторно, и голова трещала по швам, но, может быть, именно поэтому он не мог сейчас в должной мере обдумать и оценить свои поступки. Да и любопытство внезапно обожгло, хотя, казалось бы, до этого ли сейчас? И все же… чей это там конь в стойле?
Руоль взял в руку лампу и потащился по узкому коридору без окон. Продрался сквозь занавес, запутавшись в тяжелых складках и оказался перед дверцей, трясясь и проклиная. Прислушался. Вроде как, шебуршание или показалось?
Что он вообще здесь делает? Как это все жалко, ненужно и дико.
Руоль качнулся назад, снова запутался в складках и неожиданно закашлялся.
Вдруг заветная для кого-то дверца приоткрылась внутрь. Показалась Шима в темном, поспешно запахиваемом халате, с распущенными светло-каштановыми волосами, разметавшимися по плечам в неистовом беспорядке. В колеблющемся свете лампы Руоль увидел ее лицо. Обычно бледные круглые щеки теперь, казалось, пылали; серые глаза затуманены, верхняя губа подрагивает, рот приоткрыт; влажный блеск на щеках, над губою, на маленьком круглом подбородке, на обнаженной шее и на приоткрытом участке груди в вырезе халата. Выскочила из-за двери, словно дикая кошка.
Руоль одновременно ужаснулся и невольно восхитился. Грустно, печально…
Туман слегка рассеялся в ее глазах, Шима уставилась на Руоля.
-Ты! - воскликнула она нервно-высоким, дрожащим от кипящих страстей голосом. - Мерзавец!
И закатила ему звонкую пощечину.
Секунду Руоль стоял потерянно, лампа дрожала в его руке. Затем открыл рот, но так и не нашелся с ответом.
Внезапно из комнаты раздался громкий, рычащий, властный голос:
-Что там такое происходит, к обитателям огня?!
И дверь окончательно распахнулась мощным рывком руки. Руоль увидел здоровенного мужика, мускулистого, с широченной грудью, светлобородого, с гневно сдвинутыми бровями под шапкой спутанных волос и пронзительными темными глазами на широком, угловатом и смуглом лице. Был человек лет на десять постарше Руоля, на пару голов повыше и вообще раза в два поздоровее, но не это потрясло того. Черные глаза Руоля встретились с почти черными глазами светлобородого. И оба узнали друг друга.
-Пресветлый! - ахнул Руоль.
Гость нервно улыбнулся, бросил взгляд на неподвижную Шиму, что исподлобья сверлила глазами мужа.
-О, Руоль!.. Здравствуй. Извини, я тут…- и раздетый Савош Луа-Пресветлый князь Великой Средней-города городов Поднебесного Хребта виновато улыбнулся и ретировался обратно в комнату. Шима мгновенно захлопнула за ним дверь и встала так, что словно бы закрыла дорогу грудью.
Руоль готов был упасть спиной на тяжелую занавесь, провалиться сквозь нее, и она колыхалась позади как темный омут.
-Мерзавец! - повторила боярыня Шима Има Шалторгис-Как ты посмел?
-Князь? - пробормотал потрясенный Руоль, жутко глядя на нее. - В моем доме?
-В его доме! - Шима запрокинула голову, смеясь. - Конечно! Боярин Руоль Шал!
Неожиданно она подалась вперед, и Руоль увидел что-то новое в ее взгляде.
-Если хочешь знать, - почти прошептала она, - это все ради тебя… ради нас…
Последние слова и этот взгляд настолько озадачили Руоля, что он, не зная, как реагировать, безмолвно улыбнулся, развернулся и пошел сквозь занавесь. Голова была тяжелой, но при этом казалась на удивление пустой.
Вошел в свой кабинет-простую квадратную комнату с десятками книг на полках, - поставил лампу на массивный стол, сел на диванчик и задумался.
Несколько лет назад Димбуэфер Мит привез его в этот край. Показать жизнь. Что ж, он ее посмотрел. Но ведь и жалеть, вроде бы, не о чем. Потому что уже трудно представить себя иным, без всего своего опыта и знаний, без всех этих прожитых дней.
Руоль провел рукой по затылку. Волосы короткие. Когда-то самолично отрезал косу вместе со своим прошлым-может быть, несколько демонстративно, но не строя из себя мученика. Славные герои древности, мужи его бывшего народа, верно, не перенесли бы такого позора, а он вот почти ничего и не почувствовал.
Нет, жалеть не о чем. Ты таков, каков есть, и там, где ты есть. Иначе не бывает.
Руоль еще помнил, как поначалу все смотрели на неведомого дикаря-северянина, как потешались, и как он сам всего пугался и ничего не понимал. Но Димбуэфер был фигурой, и без него бы ничего из сегодняшнего не было. Взял Руоля в долю в одном прибыльном деле, обучал, чему мог. Тот и сам со странным пылом тянулся к новым знаниям. Постепенно к нему привыкали и говорили уже не как о дикаре, а, возможно, с подачи того же Димбуэфера, как о выходце из богатого, знатного и правящего рода некого далекого народа.
Потом и вовсе Руоль стал не просто купцом, а боярином-купцом над купцами, правителем среди правителей. Влился в род Шал. В его последнюю, вчистую разоренную, угасающую ветвь.
Руоль подозревал, что и здесь не обошлось без доброго Димбуэфера, хотя, насколько помнится, не он свел его с Шимой Имой Шалторгис.
Эта женщина была на три года старше Руоля и умела быть умной и обольстительной, умела потрясать, ничего ей не стоило вскружить голову, и на мир она смотрела широко распахнутыми, честными, такими лучащимися теплом глазами. Одно время Руолю даже казалось, что он влюблен или может влюбиться. Такова была Шима. Но хотя бы она сделала Руоля чуть менее наивным, чем до встречи с ней.
Лампа горела на столе, создавая в комнате загадочный мрак; в ней не было особой необходимости: если открыть ставни, будет уже достаточно светло. С улицы доносились отдельные звуки, пока еще не слитые в единый гул. Хлопнула под окном дверь, и чьи-то шаги проскрипели по лестнице-кто-то из домашних вышел на двор покормить живность, принести воду или еще за чем-нибудь. Или это Савош Луа отправился восвояси со свидания.
Лампа почти догорела, но приятнее будет остаться в темноте, чем открывать ставни и впускать в комнату пыльный серый свет.
Надо бы поспать, подумал Руоль. Совсем чуть-чуть, просто подремать. Какие дела есть на сегодня? Хорошо, что письмо Димбуэферу вместе с Халимфиром набросали, остальное может и подождать. Да, прилечь, прямо здесь, на диванчике.
Руоль начал неловко, без помощи рук спихивать сапоги.
Неожиданно угасающее пламя в лампе колыхнулось, заставив пошевелиться множество теней, и на поверхность
