Вскоре, уже после обряда, князец поделился с шиманом и основной своей проблемой. Тому, впрочем, давно все было известно, причем простыми человеческими способами, ибо, в основном, люди общительны. Однако во время рассказа Аки Аки старый шиман задумчиво произнес:
-Да-да… знаю, знаю. Открылось мне это.
Под конец Ака Ака высказал свои подозрения насчет Акара и Кыртака, по слухам, подавшихся куда-то на восток в сторону Тарвы.
Оллон покивал.
-Награжу тебя, щедро награжу! - воскликнул Ака Ака. - Только найди мне его. Пусть духи откроют тебе, укажи мне след.
Оллон, лицо которого было старым, темным, сморщенным и хитрым, напустил на себя мудрости, свет глубокого прозрения мелькнул в его глазах, задумчивым стало его лицо, ведь предстояла большая многотрудная работа, и шиман подчеркивал это всем своим видом. Он сказал тихим мудрым голосом:
-Да, нелегко будет. Не человек, а зверь тот злодей. Сильные духи его охраняют и им владеют. Но обряд будет! Я брошу им вызов. Я, Оллон-могучий шиман! Только я могу сделать это, только я в силах помочь тебе. Но…
-Я слушаю.
-Если злые духи заступят мне дорогу… возможно, их надо будет умилостивить.
-Э! Пах! Не хватил ли лишку? Я ведь и так щедро тебя награжу!
Оллон глянул на Аку Аку. Тот немного смешался. Шиман, все-таки.
-Будь по-твоему. Мне ничего не жалко. Теперь ничто не имеет значения. Лишь бы его изловить.
-Всего один олья, - смилостивился Оллон. - В данном случае больше не потребуется. Ну и. твоя благодарность совершающему обряд…
-Будет, будет тебе, не волнуйся. Я свое слово держу. Но мне нужен результат.
-В этом доверься мне.
-Вот и хорошо.
-Кудай (посвященный орон) потребуется особый. Чаалкэ-белой масти, без единого пятнышка.
-Ай, предоставляю тебе выбрать самому.
-Конечно, конечно, так и должно быть.
Оллон величественно расправил тщедушные плечи. Жарко горело пламя в очаге. В красных отсветах и колеблющихся тенях шиман показался выше, грознее.
-Эй, женщина! - позвал князец. - Наложи нам еще мяса, да побольше! Кушай Оллон, смело запускай руку в жир.
Орибон-специальный крюк, опустился в булькающий котел, от которого поднимался ароматный пар.
Снова стало уютно. Ака Ака радовался, надеясь на шимана. Правда, по-прежнему его грызла тоска, ибо не будет ему покоя, пока это дело не завершится. Оллон же сейчас был всецело доволен, млея в тепле и сытости. Никакие сомнения его не грызли.
И вот, в день Амаркин-шестилетнего олья-самца, в десятый день луны Сурапчи, шиман Оллон со своими помощниками совершил великий обряд поиска.
Однажды, давным-давно, странствовал по море Менавит Шаф. Ученый человек из совсем других краев.
Как-то, находясь в жилище Ихилгана, которого потом стали называть Отцом шиманов, Менавит вел такую беседу:
-Удивительно, - говорил он, - как человек все время приходит к одному и тому же.
Тогда еще все луорветаны говорили на одном языке, и Менавит Шаф этот язык знал. Это потом уже язык людей моры стал распадаться на диалекты по местностям, поскольку край их огромен, и луорветаны в нем разбросаны. Впрочем, во времена Руоля и даже сына его, богоподобного Ургина, все луорветаны понимали друг друга, различия были только в произношении, да иные слова в разных местностях употреблялись по-разному. Во времена же Менавита было еще проще. Он говорил, и слова его, не сразу, постепенно, но доходили до сознания луорветанов. Хотя он-то как раз частенько говорил о том, о чем простые жители моры вообще не имели раньше понятия, и использовал много незнакомых слов.
Пожалуй, Ихилган-будущий великий шиман, в доме которого Менавит Шаф жил какое-то время, был первым, кто понял странные речи. И прозрел. Правда, прозрел по-своему.
-Наше прошлое, - говорил Менавит, - от нас самих скрыто завесой забвения. Позади осталось что-то темное. Но кое-что сохранилось, кое-что мы знаем.
И я вижу, что вы, невинные дети тундры, повторяете извечный путь человечества. Ваш Хот-творец, но пока еще не бог. Однако и к вам придут боги, а там и… загробная жизнь, идолы, кровавые жертвоприношения.
-А боги-это кто? - спрашивал Ихилган. - И что такое жертвоприношения?
И Менавит Шаф рассказывал с простодушной наивностью, со свойственным ему фатализмом, вряд ли понимая, что творит в своей одержимости. Рассказывал не один день, не одну долгую зимнюю ночь. Его внимательно слушали. Со временем все уверовали, что Мыыну не человек, а некий посланец, пришедший открыть им доселе неведомый мир. Как это раньше-то никто не задумывался, какой он-мир?
А потом Ихилган стал шиманом. И слушали его, и потрясал он великими чудесами.
Был запоминающимся, потрясающим тот обряд.
Ревело пламя в очагах. Помощники подготовили для шимана бубен-нагрели кожу, подтянули, потом Оллон лично нарисовал на бубне кровью изображение материнского олья. После этого стали готовить самого шимана. Усадили его на расстеленную шкуру, затянув потуже все ремешки на ритуальной одежде-дабы духи не смогли утащить. Затем помощники встали вкруг, начали петь, держа за длинные ремешки будто бы запряженного шимана.
Ака Ака сидел поодаль на своем кулане, испытывая волнение много больше ожидаемого.
Оллон раскачивался в трансе, вдруг вскочил, дергаясь в ритуальном танце. Помощники натянули ремешки. Оллон заклекотал, зарычал, затрясся, завертелся на месте, поскакал вокруг очага. И все узрели чудо. Ибо шиман уже был не человеком, а неведомым зверем. Зверь запел:
Духи, скорее сюда летите!
Духи, летите ко мне скорее!
Вас вызываю своею силой!
Дайте ответ, окажите помощь!
-Уууу-рррр, - зарычал зверь, бывший шиманом.
Потом все услышали низкий, нечеловеческий голос духов, вырывающийся из уст Оллона:
Сильны злобные духи, заградившие нам дорогу.
Обернись птицей Хоп, великий шиман!
Порви заслоны враждебные.
Тогда ответ ты узнаешь.
А мы будем рядом-поможем.
Оллон вскричал, закружился.
-Быстрее! Быстрее! - воскликнул он. - Вверх меня бросайте!
Помощники подняли шимана на руки и быстро понесли по кругу.
И вновь все поразились. Ибо не было Оллона, а была птица Хоп.
Взмахнув крыльями, она воспарила, вырвалась сквозь отверстие дымохода, поднялась в небесную высь, обозрела свысока всю сияющую мору. Потом полетела туда, куда указывали духи, где виднелся след. Быстрее ветра, меж иных пространств, среди многослойных небес, на волшебных крыльях. Стремительно летела, неслась птица Хоп в окружении благорасположенных духов, которые всегда склонялись перед могучей силой шимана-великого, повелевающего.
Вот дорогу заступили злобные духи-словно мерцающие ледяные фигуры.
-А ну-ка! Пропустите! - вскричал шиман.
-Не пропустим.
-Ах, так!
Шиман выметнул из-под крыла головню; духи огня бросились вперед.
-О-о-о! Проклятый! Величайший! Погубитель! - закричали ледяные фигуры. И стали шипящими лужами.
Шиман полетел дальше.
-У-у-л-ли! У-у-ли! - клекотал он, и трясся, и пел.
Самое трудное еще впереди.
Вихрилась снежная крупа, вспыхивали тут и там во тьме огни, всполохи, текучие покрывала света. Птица Хоп стала снижаться к море, проносясь сквозь небеса.
И вот наконец они появились. Возникли из черной пустоты. Свирепые звери-духи. Этих так просто не проведешь.
Снова запел шиман:
Пропустите меня вперед,
Жестокие обитатели черных пространств.
Убирайтесь в ледяную бездну!
В силах ли
