-Что ж, иди.
Айгу посмотрела на мужа, потом повернулась и сказала:
-Лишь бы тебе было хорошо, сыночек.
Саин помялся на месте, вдруг растеряв решимость, а затем развернулся, сверкнув глазами, и выскочил прочь.
Так Урдах и Айгу потеряли еще одного сына.
Стали жить вчетвером, все так же кочуя по бескрайней море. Руоль и Унгу, как могли, помогали родителям. В последнее время часть прежней охотничьей удачи будто бы вернулась к Урдаху, он стал приносить больше добычи; Айгу занималась домашними делами, Унгу помогала ей, а-то ловила вместе с Руолем рыбу. Временами уловы были хороши, так что не все сразу съедалось, а кое-что удавалось наготовить впрок.
Семья продолжала жить и, казалось, худшие времена остались позади. Даже зимы стали мягче.
Но, видно, не забывали Урдаха злые духи. А он не был шиманом, а простому луорветану трудно бороться с духами.
Но простой луорветан взамен шиманской силы имеет другое оружие-неведение. Впрочем, не столько оружие, сколько щит перед грядущим, который не позволяет предаться отчаянию раньше времени.
Не имея шиманской силы, простой луорветан хотя бы и не ведает свое будущее.
Ака Ака отправил на восток, к Тарве, лучших своих калутов-воинов. Ускакали они с громкими кличами по искрящимся снегам, и князец смотрел им вслед. Теперь он ждал и не находил себе места. Всей душой он рвался отправиться с ними на поимки беглеца, однако, поразмыслив, от этой затеи отказался и остался в стойбище. Не подобает степенному князцу метаться по море, достаточно поскакал в свое время, упрочивая свое положение. Вот так должно быть: сидит Ака Ака на одном месте и отдает приказы. Уходят калуты по тем приказам и приходят со связанным злодеем. Ака Ака доволен. Недаром едят с его очага верные калуты.
Но вот идут, идут дни… до Тарвы путь, конечно, неблизкий, но как тяжко ждать!
Хотел Ака Ака и Оллона-шимана отправить вместе с отрядом, но тот рьяно воспротивился.
-Нет! Нельзя мне! - и принялся непонятно объяснять, почему именно нельзя. Все о духах, о злых тенях, о путях шиманов, которые всегда знают, где им надо быть, а где нет.
Стало быть, сейчас присутствие шимана было необходимо в стойбище Аки Аки, поскольку Оллон не спешил покидать богатого князца и уезжать восвояси. Зачем спешить? Еда здесь изрядная, можно и погостить, такое ведь дело совершил. Оллон уже начал задумываться, не отправить ли людей, чтобы перенесли кочевку шимана сюда, в Сылу. Такое ведь происходит вокруг, - неужто он, Оллон, оставит без помощи, без поддержки давнего друга?
Был день Нэкчин-день самца улика, лишившегося рогов, двадцать восьмой день луны Сурапчи. С утра неожиданно начался обильный мокрый снегопад. Вся мора исчезла в сплошной завесе крупных белых хлопьев. Сверху пробивался размазанный свет. День был теплым, тихим и почти безветренным.
Ака Ака делил трапезу с шиманом Оллоном и прибывшим недавно с охот молодым сильным воином, которого князец называл порой своим сыном. Сытно ели, обсуждая разные дела. Молодой воин говорил:
-Удалась охота. Шкур взяли немало. Удачно их продашь Высоким, отец мой.
Ака Ака рассеянно кивнул. Воин продолжал, вдруг нахмурясь:
-Дерзкий Тэль и его стойбище не хотели платить…
Князец сдвинул брови.
-И что?
-Поучили маленько.
Губы воина растянулись в злой ухмылке. Ака Ака хлопнул его по плечу.
-Правильно. Впредь будут знать.
-А задумают против идти или разбежаться, найдем всюду. Так я им сказал, - процедил воин, и глаза его жестоко сверкнули.
-Хорошо. Давно пора было постращать этого Тэля. Но хватит об этом, - Ака Ака повернулся к шиману. - А скажи мне, Оллон…
Вдруг без предупреждения вбежал калут и застыл, глотая ртом горячий воздух, пытаясь перевести сбившееся дыхание и что-то вымолвить.
Вскочил трапезничающий воин; Ака Ака грозно уставился на калута и рыкнул:
-Эй, ты! В чем дело! Почему!
Калут попятился, но все-таки обрел наконец дар речи и выдохнул:
-Идет! Идет!..
Ака Ака раскрыл рот. Кто? - бросилось в голову. Неужели уже вернулись? Поймали? Да ведь рано еще!
-Говори! - вскричал он.
Калут смотрел в немом ужасе.
-Ты слышал? - рявкнул воин. - Отвечай! Кто идет?
-Ш-шиман! - и калут спиной вывалился наружу. Летящий за пологом снег словно бы растворил его, поглотил как некое течение.
Все переглянулись в наступившей тишине.
-К-какой еще шиман? - зашевелился Оллон, до этого уютно возлежавший возле очага.
-Сейчас разберемся, - сказал воин и двинулся наружу.
Внезапно полог откинулся, будто бы сам по себе, и черноволосому, плечистому молодцу с тугой косой пришлось отступить обратно. Там, снаружи, был только снег. Валящий хлопьями в сумрачном свете. Но вот из этого тусклого, рябящего, обманывающего глаз сияния выступила присыпанная снегом фигура. Человек шагнул внутрь, снял треух и стал неспешно отряхиваться. Полог за спиной неожиданного гостя качнулся на место, отрезав их от зыбкого, кружащегося снежного дня. Лишь в дымовом отверстии среди коптящего дыма проносились и исчезали белые хлопья.
Гость продолжал отряхиваться; все увидели теперь, что это очень старый, но выглядящий удивительно здоровым и сильным невысокого роста луорветан с длинными белыми волосами и бородой. Незнакомцем он не был. Его узнали сразу, и на всех лицах отразились разные, но в чем-то похожие чувства.
-Арад-би, Ака Ака! - весело, совсем не слабым старческим голосом сказал гость.
Князец пришел в себя и натянуто улыбнулся.
-Арад-би, шиман Тары-Ях! Садись, обогрейся с пути, обсушись, раздели с нами пищу.
Шиман кивнул, легко прошагал к очагу, присел.
-Будь почетным гостем! - воскликнул Ака Ака и признался: - Хотя, по правде сказать, не ожидал.
Тары-Ях усмехнулся.
-Знаю. Но ведь тебе известно, что я тут поблизости нахожусь.
-Да, конечно. Только… обычно шиманы не приходят просто так…
-Ты прав, я по делу.
-Ладно, - Ака Ака снова улыбнулся, - но это после. Сначала гостя нужно напоить-накормить. Не хочу, чтобы люди потом говорили, что Ака Ака плохо встретил такого знаменитого шимана, - он искоса глянул на Оллона, в напряжении застывшего на шкуре. - Садись поближе, дорогой, Тары-Ях!
Тот посидел молча, потом серьезно сказал:
-Я возьму пищу с твоего очага.
Князец моргнул, а потом опять улыбнулся, глядя на шимана со всем дружелюбием.
Тары-Яха он не любил, почти ненавидел. Оттого что боялся. Ибо это был шиман. Ака Ака иной раз побаивался всех шиманов, искренне веря в их силу, но все они были для него-живые люди, и только перед мифическими, легендарными шиманами древности князец испытывал подлинный суеверный страх и трепет. А Тары-Ях в глазах Аки Аки как раз и был каким-то древним шиманом во плоти. Кто знает, говорил он себе иногда, может, в нем тень самого Ихилгана. Шиманы живут не как обычные люди и умирают необычно. Или вовсе не умирают. Кто его знает. Разное говорят. И много легенд ходит о Тары-Яхе. Сам он себя никогда, в отличие от Оллона, не называет великим, но все
